Хелена стала перебирать все возможные причины его визита. – Если вы хотели выпить вина, могу приказать накрыть в гостиной. У нас еще есть то, которое вам очень понравилось. Открыть бутылку?

Леонард закатил глаза.

– Нет, не нужно. Я устал с дороги и, раз уж вашего отца нет, хотел бы отдохнуть в саду. В вашей гостиной слишком светло, не люблю яркого солнца.

С этими словами месье Гобеле вырвал у служанки свою трость и развернулся на каблуках. Стоило ему выйти, Хелена одними губами прошептала несколько проклятий и выдохнула. Ей невероятно хотелось запереться в спальне, чтобы дождаться, пока гость надышится свежим воздухом и откланяется. Но владение этикетом все же взяло верх, и девушка направилась вслед за визитером.

* * *

С учтивым «Разрешите составить вам компанию» Хелена догнала Леонарда. Неохотно месье Гобеле пропустил девушку идти первой по узкой садовой дорожке.

Больших усилий Хелене стоило держать равновесие и не оступаться на каждом шагу. Она пыталась сосредоточиться то на вдавленной в траву плитке, то на красных хризантемах. Спиной девушка ощущала пристальный взгляд. От этого чувства ей стало неуютно, но Хелена не оборачивалась.

После смерти Элизабет де Фредёр сад, в память о ней, старались держать в условном порядке: регулярно корчевали сорняки и засохшие прошлогодние стебли; садовник, иногда приезжавший из города, подрезал преграждающие проход ветви. Но хоть сколько‑то воссоздать его ухоженность, бывшую при покойной хозяйке, никогда более не смогли. Никто так и не проникся любовью к цветам, подобранным собственноручно мадам де Фредёр. Клумбы будто понимали – главная покровительница их оставила. Вопреки относительной опрятности, сад постепенно ветшал.

Хелену подобное положение дел устраивало. Казалось, вместе с садом приходила в запустение память о матери, и ощущение ее постоянного присутствия мучило девушку все слабее.

Так как продолжительность визита месье Гобеле оставалась неясной, Хелена решила скрасить для себя необходимость терпеть его общество, а потому села на любимую скамейку. Замявшись, она жестом указала на нее гостю. Тот, не задумываясь, уселся рядом и закинул ногу на ногу. Несколько помедлив, он принялся за сигару.

От полуденного солнца Хелену и Леонарда укрыла тень пышной древесной кроны, оттого не приходилось щурить глаза. Вокруг гудели десятки стрекоз. Мягкий ветер кутал их сигаретным дымом.

Хелена сидела в напряженном молчании, сжав в руках складки платья. Спину она держала ровно, боясь пошевелиться, – месье Гобеле развалился на всю скамейку, и при малейшем движении девушка рисковала задеть его ступню или руку.

– Вы из лирических чувств к покойнице так любите эту скамью?

– С чего вы взяли такую глупость?! – От возмущения девушка едва не вскочила со своего места.

– Отец ваш так считает. – Он улыбнулся левым уголком рта. – Месье де Фредёр часто умилялся с того, что вы тем чтите ее память. Всегда якобы выбираете для отдыха то же место, что и его жена.

– Это неправда!

Пласид переврал все ее мысли и преподнёс в приятном для себя самого свете. Но ему и того было мало – он начал убеждать окружающих в меланхоличных фантазиях. И Хелену взбесило, что за восемнадцать лет отец даже ее отношения к собственной матери запомнить не смог.

– Это предположение настолько вас злит?

– Вы не провели всю жизнь в доме, где в каждую вещь вам тычут пальцем со словами: «А ваша маменька любила этот столик»; «А вот вашей маменьке эта ваза тоже нравилась»! Вот вы бы что делали на моем месте?

Леонард задумчиво повел плечами.

– Удавился бы, наверное.

– Тогда не спрашивайте, почему меня это злит!

Хелена запрокинула голову, чтобы сдержать проступившие от возмущения слезы.

– Радует, что вы лишены этой глупой сентиментальности. Хотя бы одного скверного качества у вас недостает.

– Скажите… – Хелена резко повернулась обратно. – Почему вы вообще решили общаться с отцом?

– На похоронах вашей родительницы все, кроме месье де Фредёра, были заняты, у меня не оставалось выбора собеседника.

– Вы понимаете, что я хочу сказать! У вас с моим отцом ничего общего нет, почему вы соглашаетесь к нам приезжать? Я видела стопку ваших визитных карточек. С таким выбором можно каждый день навещать разных людей.

Неожиданно Леонард убрал с перекладины руку и ссутулился, согнувшись почти вдвое. Отвернувшись, он сделал две или три затяжки и только потом ответил.

– Я скажу вам, мадемуазель, так как вы все равно не поймете. Приятно находиться с человеком, у которого, вопреки всем возможностям, жизнь сложилась хуже, чем у тебя самого.

– Но у нас чудесная жизнь, хоть иногда и бывает довольно скучно.

– Говорил же, вы не поймете. Надеюсь, с памятью у вас не лучше, чем с восприятием… – Леонард осмотрел девушку с ног до головы. – И со вкусом. Возвращаясь к разговору, это платье просто ужасно.

– Однако не вам судить, месье. – Хелена сложила на груди руки. – Вы сегодня опять в черном. Это очень скучный выбор для человека, упрекающего меня за внешний вид.

Леонард принялся рассматривать змеиную рукоять трости.

– Я заехал к вам с похорон. На подобных мероприятиях черный цвет все еще на пике моды.

Хелена осеклась и уставилась на мужчину почти испуганно. Тот продолжал маяться с набалдашником.

– С похорон? Разве не с них вы возвращались во время прошлого визита?

– Не только в прошлый. – Вместе со словами Леонард выпускал изо рта клубы дыма. – Если так посмотреть, вся моя жизнь – сплошной праздник.

– Я не знала, что не стоит говорить на эту тему сегодня. Я не хотела, и… Извините, мои соболезнования.

– Не стоит. К подобной жизни быстро привыкаешь, когда ты – владелец ритуального бюро. Полагаю, вы бы тоже освоились, сложись обстоятельства.

«Ритуального бюро? Получается, он гробовщик?»

И хотя Хелена с трудом понимала значение слова «диссонанс», он у нее тут же возник. Ей с детства казалось, что служащие кладбищ никогда не выпускают из рук лопаты с налипшими земляными комками. Что одежда их всегда неопрятна, а от кожи исходит запах мертвечины. Леонард же пах табаком, а еще каким‑то горьковатым мужским парфюмом: среди букета ароматов угадывались чернослив и грецкий орех.

Девушка хмыкнула.

– Это объясняет, как вы с отцом могли познакомиться на кладбище. Буду тогда знать, что вашему появлению на праздничных вечерах радоваться не стоит.

В ответ на ее замечание Леонард рассмеялся. Слегка откинув голову и не прикрыв лица, – Хелена поймала себя на том, что довольно невежливо на него уставилась.

Верхняя губа мужчины приподнялась, и с правой стороны оголился клык – именно его, кажется, месье Гобеле и прикрывал все это время. Заметно отходивший от остальных зубов, он был неестественно длинным и острым.

«Как у