Фраза повисла в воздухе. Кухня, погруженная в тень, пустовала. Часов нигде поблизости не было, но, видимо, время столь позднее, что повара отправились спать. Хелена стала искать черный ход.

– Мадемуазель!

Внезапно Хелена оказалась прижатой к стене. Щеку и губы обдало теплым хмельным дыханием.

– Месье? – узнала она юношу по голосу. – Почему вы здесь?

– Извините, провидица, я не мог более ждать!

– Вас могли увидеть, – вяло упрекнула Хелена в ответ.

Сопротивляться она все же не стала. По шее заскользили влажные поцелуи, ладони поглаживали ее спину. Хелена постаралась расслабиться и, насколько это было возможно, насладиться моментом. И все же забыться в происходящем ей мешала одна деталь.

Заглянув юноше за спину, девушка увидела разделочный нож, а рядом – мокрую посудную тряпку. Причем покоя ей не давала именно тряпка: застиранный кусок ткани, покрытый пятнами. Хелене прикусили мочку уха, она вздрогнула, но отвлечься уже не могла. Ее вниманием всецело овладел запах затхлого полотенца, который она вдруг ощутила особенно остро.

– Я так благодарен… – Елейный шепот перемежался с ласками. – Я благодарен судьбе за знакомство с вами.

«Если он решит прижать меня к столу, я закричу. – Хелена все не могла отвести взгляда от ножа с полотенцем. – Интересно, хорошо ли этот месье целуется? Говорили, целоваться в губы приятно… Но вдруг он меня сейчас развернет, и я дотронусь до этой тряпки? Какая мерзость».

Хелена сильнее прижалась к стене. Подняла подбородок, оголяя ключицы и шею, и постаралась зажмуриться. Со стороны гостиной глухо звучала музыка, под которую кухня наполнялась шелестом ткани и десятком сбивчивых благодарностей.

– Скажите, провидица, могу я спросить у вас кое о чем?

С нежностью юноша обхватил лицо Хелены и прижался к ней вплотную. Девушка лишь судорожно кивнула.

– Отец ведь отпишет мне наследство?

«Что?»

– Да как вы смеете!

Хелена рывком оттолкнула юношу и принялась раздраженно поправлять одежду с прической. Сладость в желудке резко пропала.

– Мадемуазель, не поймите меня неправильно! – опомнившись, принялся извиняться горе-любовник. – Для меня это действительно важно, а я боялся, что за вечер поговорить с вами мне не удастся, и…

– Вы хам и обманщик! Чтобы я вас больше не видела в моем доме! – оборвала его девушка и с гордым видом хлопнула дверью во двор.

* * *

Когда Хелена выбежала на небольшое каменное крыльцо, ее обдало ночным ветерком. После затхлого и спертого воздуха кухни хотелось полной грудью вдохнуть уличную прохладу и сохранить эту свежесть под кожей.

От садовых деревьев всюду лежали тени, подобные изящному черному кружеву. Изредка доносились тревожные возгласы птиц. Внутри мадемуазель де Фредёр клокотала обида, хотелось выплеснуть ее куда‑нибудь с криками. В стремлении успокоиться Хелена села прямо на одну из ступенек и обхватила себя руками.

– Кажется, вашего кавалера ненадолго хватило, не так ли? – раздался за спиной знакомый голос.

– Мадам де Турбе? Я думала, вы уехали, и уже расстроилась!

– Поэтому ли? – Женщина тихо усмехнулась. – Я лишь вышла подышать свежим воздухом.

Оказалось, все это время Жанна стояла под раскидистой вишней. От зажатой в ее пальцах трубки с мундштуком расходился дымок.

Хотя ночь была ясной, выражение лица мадам де Турбе не удалось разобрать. Лунный свет только очерчивал силуэт ее изящной фигуры.

Еще никогда Хелена не встречала женщины, превосходство которой она признавала бы столь безропотно. За свою жизнь мадемуазель де Фредёр знавала много молодых дам куда миловидней ее самой, но даже на них она смотрела со снисхождением. Ни у кого из них не было определенного места в обществе и благородной витиеватости родословной. Это позволило ей так легко отказаться от дружбы с Камиллой, которую та готова была поднести на золоченом подносе. Статус выставлял Хелену недоступной.

Но с Жанной так не работало. Пусть эта дама была чуть ли не самой безродной из тех, с кем Хелена общалась лично, в своем величии она оказалась недосягаемой. Никогда мадемуазель де Фредёр не думала о ценности харизмы. Знакомство с Жанной как никогда приблизило ее к подобным мыслям.

– Оказалось, ему от меня нужно только предсказание.

– Разве это удивительно? Если вы представляете собой хоть что‑то, любому встречному это «что‑то» от вас будет нужно. Общение всегда строится на поиске выгоды.

– Но я так не хочу! Мне важно, чтобы меня ценили не только за способности!

Опомнившись, Хелена смущенно затихла. С робким «Можно?» она подошла к Жанне и указала на трубку, женщина молча исполнила просьбу.

Неоднократно Хелена слышала о целительном влиянии табака на здоровье души: о приподнятом настроении и ощущении легкости во всем теле. Прикосновение к резному бриару дало девушке небольшую надежду – вечер еще не окончательно испорчен.

Хелена покрутила трубку в руках, вспоминая, как держит ее отец. Затем обхватила губами мундштук и рывком затянулась. Справляясь с резким головокружением, Хелена оперлась о дерево, едва не выронив трубку в траву. Глаза заслезились от кашля, дрянноватый привкус остался на языке. Жанна сложила на груди руки и молча наблюдала за ее мучениями. Наконец, жадно втянув носом воздух, мадемуазель де Фредёр тихо продолжила:

– Вы правда не понимаете, насколько это важно?

– Важно, исходя из социальных привилегий, данных с рождения? Прошу прощения, тогда мне это едва ли дано.

– Только вас и с вашими бутылками кто‑то полюбил, в этом разница! – вспылила Хелена. – У вас и без статуса десятки людей, которые вас обожают! У меня никогда столько друзей не было!

В голосе уже предательски звучала дрожь. Мадам де Турбе никак на слова девушки не реагировала.

– Несколько раз я слышала голоса в голове… Вы… вы представить себе не можете, как это страшно, когда ваши мысли будто чужие! Я боюсь, что медленно схожу с ума, а мне даже рассказать об этом некому! Если мой дар пропадет, про меня все забудут! Я уже сейчас никому не нужна!

– Дорогуша, – холодно произнесла тень на месте лица собеседницы, – ты действительно думаешь, что мне до этого есть дело?

В груди Хелены что‑то надорвалось, она с надеждой взглянула на стоящий рядом силуэт. Чтобы в ответном взгляде увидеть, что это была шутка. Но лицо Жанны оставалось все тем же беспросветным пятном. И казалось, единственное, что испытала к Хелене мадам де Турбе, – отвращение.

– Я бы хотела себе вашу судьбу, Жанна.

С трудом выдавив из себя эту фразу, девушка бросила трубку в траву и побежала обратно к крыльцу. Из-за каблуков ноги подкашивались, а юбка нелепо звенела, но оставаться рядом с женщиной более не было сил. Первое в жизни желание кому‑то довериться и последовавший