развернуться и без предупреждения прокусить ему сонную артерию. Тоже смотрел на обугленные свиные уши и раскрытую пасть с зубами. – На хера вообще? Это типа п-п-предупреждение? Что если б-будешь выеживаться, вместо свиной ба-ба-башки будет т-твоя?

– Типа. Видно, Сократовичу не понравилось, что я отказался сотрудничать.

– М-может, они в курсе насчет «ге-ге-гелика»? – с сомнением пробормотал Шиза. – Твой п-пахан тебя не сдаст, с-случаем?

– Хтонь знает, не должен. Он же тоже как бы теперь повязан.

– А-а-атмажется.

– Посмотрим, – пожал плечами Хром, поглаживая сгоревший ковер.

Теперь злость буфета была понятна. Хрому захотелось подойти и поговорить с ним, как-то успокоить, но он не стал. Потому что злой буфет мог из одного конченого магаза, где Хром как-то раз купил прокисшее молоко, переместить протухшие бройлерные окорочка и провонять весь дом. И Хром бы его понял.

– Да чё за х-херня! – воскликнул Шиза и шарахнулся от шкафа, дверцы которого вдруг открылись. – Барабашки т-твои эти… Ты чё, ее а-а-аставил? По ночам за пи-пивасом ходишь, что ли, Вась?

Шиза почти ржал, косясь на шубу, соскользнувшую с плечиков и распластавшуюся по полу как шкура на распялках. От сердца сразу отлегло, и Хром сел на пол, выдыхая:

– Эх, я уж думал, что все, хана.

Теперь Шизе придется смириться с тем, что шуба, она же ковер, только в виде нового покемона, поедет с ними. А буфет Хром попросит уместиться в бабкину музыкальную шкатулку с балериной – потому что больше он их обоих тут не оставит.

Фокусы

Перед выходом Хром сложил свиную башку в непрозрачный пакет и глянул с балкона на свою тачку, припаркованную недалеко от кругляка: та тоже, подобно ему, успела одеться в шубу, правда, снежную, и вдобавок покрылась ледяной коркой. Отскребать всю эту красоту Хром не планировал, потому что, если бы забрал тачку, понятное дело, подкинул бы недоброжелателям бесплатный расклад на то, в чем будет передвигаться. Хотя… неожиданно прилетела одна мыслишка.

– Макс, будь ласка, помоги тачку перегнать. Она уже к сугробу там приклеилась, походу.

– На хера? – тот уставился на Хрома, застыв в дверях хаты, и пришлось даже отпихнуть его, чтобы запереть дверь.

– Типа сделать вид, что я уехал, чё непонятного-то. Гондон этот хочет, чтобы я на него пахал – ага, щас. Пусть думают, что никого нет дома.

– Что у т-тебя дома н-никого, это и так ясно. В смысле, н-на хера ты шубу опять н-напялил? – хохотнул Шиза. – Куртку новую тебе ку-ку-купить, м-может?

Хром припомнил, сколько позаимствованной у коней одежды успел перетаскать с тех пор, как побывал у них в гостях и через пару дней вынужденно сжег часть своей, и тоже почему-то хохотнул:

– Ага. И в рестик сводить.

– На м-м-мидии?

– Хламидии, е-мое!

Перешучиваться с дылдой было странно и забавно, учитывая, что тот совсем недавно угрожал ему выдернуть ногти пассатижами. Правда, Хром все еще ощущал легкое покалывание в затылке, словно Шиза то и дело палит туда, примеряясь, как бы наиболее эффективно вырубить с одного удара. Ждать от Шизы можно чего угодно, и это… бодрило. Протопав вниз по лестнице пару пролетов, за спиной Хром услышал его уже чуть менее веселый голос:

– Ля, д-довызывался Олю, н-нах. Так и сотряс за-заработать можно. У-у-уже глюки п-пошли.

– М-м-м? – обернулся Хром.

– Не п-помню, чтобы на бабкиной ш-шубе н-нарисованные мужики это с-самое…

Хром тихо выругался себе под нос. Пикнул домофонной дверью и вывалился на мороз, моментально прочистив мысли. Как он будет объяснять Шизе и остальным про ковер, который теперь шуба и явно мстительно развлекается, показывая свое гениальное чувство юмора на его, Хрома то есть, спине? Буфет в этих вопросах оказывался куда более сговорчивым – лишний раз не торчал, где не просят, так, психовал тихонечко себе, как тогда, в подвале.

До тачки дошли без шуток, и Хром мог лишь гадать, что еще ковер удумает изобразить там, где палевно всем, кроме самого хозяина. Однако стоило выйти в «большой мир», где от каждой сумасшедшей бабки можно ожидать подлянки, как ковер будто присмирел, и в воздухе витали только не высказанные Шизой вопросики. Поэтому, когда они вдвоем расчистили Хромову тачку от снега, следом отогнав ее на буксире в соседний двор, Хром пересел обратно в «камрюху», достал шкатулку из сумки и повернулся к Шизе.

– Это, – кивнул он через плечо на свою спину, – и это, – приподнял шкатулку вверх, – мои барабашки. У тебя вот Ольга, а у меня они. Ковер и буфет.

Шиза уставился на него со смесью охреневания и восторга на морде.

– Нет, н-ну я по п-пьяни тоже Винни б-братишкой называю, н-но ковер с шубой н-никогда не переп-путаю.

– Он был ковер, а теперь в шубу переехал.

– Как скажешь, Вася, – пожал плечами Шиза, как на нечто само собой разумеющееся. – Да расслабься т-ты, чё, д-думаешь, ты тут а-адин такой на галоп-п-п-перидоле?

Хром вздохнул: доказывать очевидное он ох как не любил, но, видимо, теперь придется делать это постоянно, пока дылда не перестанет класть обратно те кирпичи, что начали понемногу сыпаться из глухой стены, выстроенной им для защиты от внешнего мира. Заглушил тачку, взявшись за ключ в замке зажигания и выдернув его у Шизы буквально из-под рук, бросил под крышку шкатулки.

– Э! – попытался было возмутиться Шиза, но, не встретив никакого сопротивления, с легкостью ее отобрал, и Хром лишь попросил с опаской:

– Осторожнее, не разбей, пожалуйста.

– Пажалста, – передразнил Шиза.

Оставалось надеяться, что буфетик сейчас не подведет, тоже задвинет подальше гордость и сделает все как надо. Шиза, фыркнув, медленно покрутил заводной механизм на донышке и тут же поднял крышку. Тишину в салоне авто заполнила мозговыносящая мелодия, которую Хром успел переслушать еще в глубоком детстве, – «кылизе», как он ее тогда называл. Из щели посередине донышка поднялась механическая балерина без одной фарфоровой руки и дергано закружилась вокруг своей оси. Шиза в отупении пялился то ли на нее, то ли на пустые отсеки по бокам. «А буфет молодец», – подумал Хром, отчего-то довольно улыбаясь. Озадаченный, дылда смотрелся комично – как