Шрифт:
Закладка:
– Можно, юнга. – Капитан вручил Пипу инструмент. – Ты видишь пиратов?
– Нет, – ответил Пип, прикладываясь к подзорной трубе глазом. – Но… Флора, смотри! – Он передал ей трубу. – Вон там. Это «Солнечная бухта»!
– Ну и ну, разрази меня гром! Так и есть, – сказал Капитан. Он вытащил свои карманные часы и нахмурился. – Почему медлят господин Палтус и господин Поллок? Две минуты после урочного часа. Хотелось бы мне знать, почему они не выстрелили из «Дорис»?
Как раз когда далёкая фигурка ведьмы поплыла над бухтой, это и произошло: вспышка света, раскатистый грохот пушки – «Мертвячка Дорис» произвела свой полуденный залп. Чайки, как они всегда это делали, взмыли в воздух пронзительно визжащим облачком, а затем снова сели на волны. Между птицами плавали клочки шёлка и обрывки пурпурного зонтика…
Во второй раз все стоявшие на утёсе замерли в каменном молчании. Тишину нарушила Флора, поднёсшая к глазу подзорную трубу.
– Что это?
От чаек отделилась чёрная точка и, порхая, полетела вверх.
Капитан Вандердекен взял у Флоры подзорную трубу и посмотрел в неё.
– Не вижу ничего, кроме чаек.
Все развернулись, чтобы начать спускаться по холму. Флора надеялась, что Капитан прав.
«Потому что если спросить меня, – подумала она, – то эта точка очень походила на летучую мышь. А кто видел, чтобы летучие мыши порхали над морем?»
Флора не сказала это вслух. В конце концов, у неё был богатый опыт держания языка за зубами.
«Да и какой в этом смысл? – подумала она. – Так можно испортить счастливое окончание всей истории».
В которой Пип и Флора возвращаются в «Солнечную бухту», где всё теперь не совсем так, как было раньше; мисс Ваткинс берёт в приют нового – и удивительно большого – нечаянно безродного ребёнка; Тигр съедает приглашение, а в воздухе немножко веет корицей…
Мисс Ваткинс сидела за своим столом. Сидела очень прямо, её волосы были аккуратно заколоты. За спиной мисс Ваткинс открытое окно впускало в комнату солнечный свет и вопли чаек. На скамье напротив неё сидел, болтая ногами, худенький темноглазый мальчик. Он был там один.
С тех пор как Пип и Флора вернулись в «Солнечную бухту», прошли две недели, и их приключения уже начали казаться далёким воспоминанием.
Они распрощались с келпами в лучших чувствах (за исключением, возможно, чувств сэра Персиваля). Король Кул предоставил им вооружённую охрану для перехода через Троллихин мост – на случай возможных неприятностей, – но Троллиха даже не высунула из воды свою волосатую голову. (Конечно, она услышала над собой топот множества ног и пожалела об упущенной еде, но накануне вечером Троллиха сожрала большого крокопотама и до сих пор страдала от несварения желудка.)
Обойдя Виляющие Деревья, они вскоре вернулись в Город Снергов. Здесь появление Голифоса вызвало немалое беспокойство, но Королева Чести дала слово, что его клыки больше не лютые.
– И всё равно у него по-прежнему довольно зловонное дыхание, – с глазу на глаз сказала Флора Пипу, – но упоминать об этом вслух было бы очень нехорошо. Я уверена, что мисс Ваткинс найдёт для него зубную щётку.
У снергов великодушные сердца. Как только они поняли, что Голифос не причинит им вреда, они тепло приняли его – просто завалили великана тортиками и добротой, пока он не переполнился тем и другим, и потребовалось отыскать особенно большой носовой платок, чтобы Голифос смог справиться с водопадом слёз.
Дети выехали из Города Снергов на коричных медведях, по обеим сторонам их сопровождали верховые на страусах. Пип и Флора надеялись – и их вполне можно понять, – что и по гравийной дорожке приюта они проедут таким же парадом, став объектом восхищения и зависти всех остальных сирот, но их ждало разочарование. Мисс Ваткинс, которую заранее предупредили об их прибытии, быстро собрала детей приюта и отправила их на берег с господином Грибблстоуном, чтобы они насладились геологической лекцией о пластах горных пород.
Как ни приятно было услышать крики чаек и вдохнуть знакомые запахи розмарина, лаванды и морской соли, но Пип и Флора не могли не почувствовать, что внутри у них нервно шелестят бабочкины крылья. Казалось, прошло очень много времени с того момента, когда они сорвали репетицию оркестра Капитана Вандердекена. Хотя их никто и не просил, они давно уже извинились перед Капитаном и его Командой.
– На море бывает и хуже, – бодро сказал тогда Капитан, и все пожали друг другу руки.
Но им всё ещё предстояло встретиться лицом к лицу с мисс Ваткинс.
Она уже стояла в дверях приюта – высокая, с прямой осанкой, готовая поприветствовать детей. Бросив короткий оценивающий взгляд на то, как они слезают со своих коричных медведей, мисс Ваткинс спокойно сказала, что рада их возвращению. Стоявшая рядом мисс Крипнинг пристально оглядела Голифоса.
– Ох, мамочки, – сказала она. – Ох, мамочки-мамочки. Бедняга, он перерос сам себя. Я должна поговорить с Поварихой. Нам потребуется очень много заварного крема.
Детей отправили на кухню, чтобы они подкрепились молоком и печеньем.
– То же самое и ему, – добавила мисс Ваткинс, взглянув на Тигра.
В тот день Пип и Флора больше её не видели. И на следующий день тоже. Мисс Ваткинс исчезла – вместе с медведями и страусами.
– Она отправилась нанести визит, – мимоходом заметила мисс Крипнинг, как будто такое случалось и ранее. – Мисс Ваткинс скоро вернётся.
– Она уехала, чтобы разузнать в точности, что произошло, – предположил Пип. – Ведь, в конце концов, Малисия её сестра. Как думаешь, она переживает, что Малисия… что Малисии больше нет?
Флора пожала плечами. Она не забыла то, что увидела в подзорную трубу Капитана. Должна ли она рассказать об этом? Мисс Ваткинс никогда не слышала, чтобы Флора говорила. А ведь это большая дистанция – между многомесячным молчанием и фразой: «Знаете ли, я думаю, что ваша сестра, возможно, превратилась в летучую мышь».
И вот мисс Ваткинс вернулась – тихо, спокойно, без всякого шума. Пип, сражавшийся с таблицей умножения на уроке арифметики господина Грибблстоуна, увидел, как она идёт по дорожке. Одной рукой она вела за собой большого чёрного козла, в другой – держала плетёную клетку с крупной жабой. Господин Булкожор тоже вернулся в «Солнечную бухту».
Все дни, прошедшие с момента его возвращения, Пип старательно работал на уроках. Если ему когда-либо придётся снова столкнуться с трясунцами, помощь Флоры не понадобится – Пип и сам был теперь в ладах с арифметикой. А поскольку никто не знает – никто не знает наверняка, – когда им представится возможность прочитать знаки на ведьмином домике, Пип усердно занимался и грамматикой тоже.
