Шрифт:
Закладка:
Флора затрясла головой, да так яростно, что её волосы разлетелись.
– Я не сделаю это! Приют теперь не такой, каким он был раньше. Они добры к нам. Нас никто не бьёт. Там пикники, и игры, и… заварной крем…
– Заварной крем? – Ведьма презрительно усмехнулась. – Это всё, что тебе нужно для счастья? Разве ты не достойна большего? Мисс Ваткинс ничуть не заботится о тебе – как она ничуть не заботилась обо мне, своей собственной сестре. Когда я покидала «Солнечную бухту», я умоляла её пойти со мной. Но она отказалась, предоставив мне одной отправиться в этот большой мир, имея в компании только жабу, и больше никого.
– Вы подожгли приют, – напомнила Флора. – А она осталась, чтобы спасти других детей. Никто не заставлял вас бежать.
– Ты даже представить не можешь, как у нас там всё было. – Малисия бросила полный ненависти взгляд на жабу в клетке. – Адольф Булкожор, – горько сказала она. – Жирный, обрюзгший мешок для пудинга, который резал себе на обед жареное мясо, в то время как ужасно голодные дети хлебали водянистую кашу. Перед тем как съесть даже корочку хлеба, мы должны были встать и поблагодарить его. Кто-нибудь чихнёт, уронит ложку, прошепчет словечко – и нас били палкой. Если мы плакали, он бил ещё сильнее. Теперь он расплачивается за всё это – ему приходится выпрашивать у меня червей. Это половина данного мною себе слова – но только половина. Сожги для меня приют, Флора, и я буду заботиться о тебе как о моей собственной дочери. Постой, в доказательство у меня для тебя есть миленький подарок – смотри.
Малисия протянула руку. На её ладони лежала половинка маленького серебряного сердца на нитке коралловых бус – тусклая, позеленевшая, давно не чищенная половинка сердца.
– Надень это, – вкрадчиво сказала ведьма, пытаясь завязать ожерелье на шее Флоры.
– Слишком туго, – запротестовала Флора. – Оно меня душит.
– Перестань жаловаться! – прикрикнула Малисия. – Ты бы лучше не ломалась, а научилась делать то, что тебе говорят, особенно теперь, когда ты принадлежишь мне.
– Я не принадлежу вам! – яростно выкрикнула Флора. – Я принадлежу «Солнечной бухте», и Пип с Тигром тоже. Мисс Ваткинс, как и вы, выросла в приюте при господине Булкожоре, но она старается всё изменить к лучшему. А вы хотите всё изменить к худшему! И мисс Ваткинс реально заботится о нас. Она послала за нами Королеву Чести и Капитана Вандердекена.
– Ах да, галантная спасательная команда, – язвительно усмехнулась Малисия. Передав Голифосу конец верёвки, которой была обвязана Флора, ведьма вытащила из тележки свою черепную чашу. – Старики и горстка снергов. Король Кул сейчас развлекает их в своём Пиршественном Зале. Позови снерга на пир, и он забудет собственную бабушку. Интересно, они вообще поняли, что ты пропала?
– Пип понял, – твёрдо сказала Флора. – Он и Горбо придут за мной.
Ведьма разразилась хохотом.
– Горбо? Да он и салатный лист от улитки не спасёт!
Усевшись на ближайший валун, она поставила чашу себе на колени, провела рукой над желе из сонной одури и вгляделась в его глубины.
– Ой, мамочки мои! – издевательски воскликнула она. – Я вижу страусов, они хлопают крыльями и бегают по кругу, а их наездники не знают, куда ехать. Я вижу озадаченных стариков, марширующих в противоположных направлениях. Я вижу солдат, обыскивающих пустой домик. Бедная маленькая Флора… Боюсь, в конечном итоге твой удел – это гоблинские пещеры. Проведёшь несколько недель там, внизу, в полной темноте, и ты будешь готова делать всё, что я скажу.
Возможно, Малисии следовало бы вглядеться повнимательнее. Что она не увидела в своём желе, так это две маленькие фигурки и собаку – они шли по следам одноглазого кота.
Мисс Ваткинс сидела за столом, уткнувшись подбородком в ладонь, и задумчиво накручивала на палец локон своих чёрных волос. Она наблюдала за золотой рыбкой. Резкий удар хвостом влево, рывок вправо, вверх к поверхности, быстрый поворот, вниз! И снова то же самое. И снова, и снова, и снова…
– Нет! – резко сказала мисс Ваткинс и встала, оттолкнув стул. – Так не пойдёт! Генрих Корнелиус, тебе нужна ваза побольше.
Едва она вышла в коридор, как из-за угла выбежал маленький мальчик, опаздывавший на урок латинского. Завидев мисс Ваткинс, он заскользил по полу и остановился с виноватым видом.
– Уильям, – сказала мисс Ваткинс, – ты видишь этот плакат на стене? Что на нём написано?
Уильям повесил голову.
– «По коридорам не бегать», мисс Ваткинс.
– Так и есть, – согласилась она. – Я хочу, чтобы ты забыл об этом плакате. – Содрав со стены бумажный лист, мисс Ваткинс скомкала его в шарик. – Беги быстрее, Уильям. Беги так быстро, как сможешь. Чего ты ждёшь? Давай, давай, давай!
Она захлопала в ладоши. Уильям припустил, как испуганный заяц.
– Да, – сказала мисс Ваткинс пустому коридору. – Я совсем задавила этих детей, огородила их со всех сторон правилами, как живой изгородью из розмарина. Я только и хотела, чтобы они были в безопасности, но я была слишком уж непреклонной. Никогда не поздно поучиться на собственных ошибках. Иногда правила следует изменять, а риски брать на себя. В конце концов, жизнь – она для того и жизнь, чтобы жить. Отныне порядки в «Солнечной бухте» будут другими…
Солнце стояло высоко и палило нещадно. Компания, взбиравшаяся на гору, сделала остановку для отдыха. Голифос, храпя во всю мощь, лежал в тени сосны, с платком, накинутым на лицо. Чтобы кошки не выли, их выпустили из корзин, и они распластались на солнцепёке. Господин Рогонос, освобождённый от оглобель тележки, щипал ветки колючего кустарника. Господин Булкожор укрылся под зонтиком Малисии, а сама она сидела, сгорбившись, над своим желе. Оно показывало то, что Малисия больше всего хотела видеть: Дом для ненужных и нечаянно безродных детей, охваченный огнём. Треск пламени звучал для ведьмы как колыбельная, её глаза уже начали закрываться.
Конец верёвки, обмотанной вокруг Флоры, был привязан к сосновой ветке, и дотянуться туда она не могла.
«Пип, где ты?..»
Далеко-далеко внизу, у подножия холма, что-то перемещалось.
Две точки и белая пылинка, двигающиеся следом за чёрной пылинкой. Впившись в них взором, Флора затаила дыхание. В ней взбурлила надежда. «Бегом! – подстегнула она точки. – Пожалуйста, пожалуйста, быстрее!» Они были слишком далеко. Малисия проснётся и загонит Флору под землю намного раньше, чем точки доберутся сюда. Она пропадёт на веки вечные и никогда больше не увидит ни Пипа, ни Горбо, ни Тигра…
«Время. Им нужно больше времени». Флора посмотрела на свои связанные руки. Затем на кончики шнурков Голифоса…
«Как хорошо, что на пиру у Королевы я сидела рядом с Уилмусом, – подумала она. – И что он научил меня вязать ни-за-что-не-развязываемый узел…»
