Шрифт:
Закладка:
— Лучше было, чем сейчас? — пытал Пётр.
— Знамо, лучше! Тода мужик понимал жизнь.
— Как он понимал жизнь? «Всё колхозное — всё моё!»?
— Так и понимал! Кода случилась война, бабы, дети, старики заменяли мужиков. Поверить трудно, но сбирали хлеба боле, чем до войны!
— Как так? Мальчишки и старики лучше работали, чем здоровые мужики?
— Не! Оне работали хорошо, сбирали боле потому как распахивали пашни боле. После войны тоже трудно было. Сорок шестой страшно голодный был год. Засуха всё высушила. Саранча тучами, и сладу никакого с ей! Чо только не ели! Бывало, за день ничо в рот не клали. Пахарям и кому ещё, кто работал и жил на заимке, в обед мисочку баланды, а утром и вечером кружку кипятка да скибочку хлеба с мякиной. Я думал, не выживу. У меня ранение в живот, врачи советуют белый хлеб да молочный супчик из риса, а где ево взять, этот рис да белый хлеб? Ничо, выжили! — последние слова дед Матвей произнёс горделиво, дескать, вот какие мы, и войну прошли, и колхоз построили, и страну кормили, не торгуясь!
18
В декабре шестнадцатого года Анатолий был в Кургане. Центр Илизарова в городе только новорождённые не знали.
— До центра идёт автобус, — сказала женщина, закутанная в пуховый платок, на котором мороз взлохматил ворсинки. — Остановка вон там, — показала она на группку людей под крышей на тонких столбиках. — Улица Ульяновой. Водитель объявляет всегда эту остановку.
В приёмной, ознакомившись с документами, что собрал Анатолий в своей больнице, регистраторша, молоденькая девчонка, наверное, вчерашняя школьница, сказала ему подождать на стуле в вестибюле.
— Врач вас вызовет. Он сейчас осматривает больного, — улыбнулась она ему.
Через двадцать минут по динамику он услышал:
— Гражданин Пустовойтов, пройдите в кабинет номер тринадцать!
«Чёрт! — мысленно выругался Анатолий. — Тринадцать. Не могли найти другой!»
В кабинете сидел за столом молодой паренёк, совсем не похожий на врача.
«Детский сад, а не больница. Что они могут!» — росло недовольство Анатолия.
Посмотрев документы, точнее, переворошив их небрежно, паренёк изрёк:
— Разденьтесь до трусов, ложитесь на кушетку! Анатолий старался делать всё быстро, но от этого старания толку было мало. Хотелось оправдаться за свою медлительность, неуклюжесть, но, глянув искоса на врача, увидев на его лице безразличие ко всему здесь происходящему, успокоился.
— Что случилось с ногами? — спросил врач, ощупывая их в местах излома.
— Поломал. Травма, — быстро ответил Анатолий.
— Где лечили?
— Ноги? — переспросил Анатолий.
— А у вас и руки такие? — отозвался на этот вопрос врач.
— Нет. Руки нормальные. Рёбра тоже поломаны. Были. Но они меня не беспокоят.
— И кто же вам лечил ноги?
— Одну ногу лечили в районной больнице, вторую тоже там. Только через десять лет.
— Повернитесь на живот, — скомандовал врач.
Анатолий суетливо исполнил приказ. Врач провёл пальцами вдоль позвоночника.
— Одевайтесь!
Одеваться было сложней, чем раздеваться. Анатолий спешил, и этим только усложнял дело.
Не дождавшись, когда Анатолий застегнёт последнюю пуговицу, которая оказалась наперекосяк, врач ему поведал то, чего он ждал долгие годы, а особенно последние три месяца.
— Вам не только оперировать надо конечности, но и кривизну позвоночника убирать.
— Я его не ломал, — удивился Анатолий.
— Постоянная неестественная нагрузка искривила его, — сказал врач. Увидев на лице пациента непонимание, добавил: — У вас искривлены ноги в одну сторону, и чтобы удержать равновесие, тело вынуждено было отклоняться в обратную сторону от кривизны. Если отклониться раз или два, ничего не изменится, а если так ходить десять лет, то мышцы перераспределят нагрузку на позвоночник, и он, естественно, свыкается с новым своим положением. Лечение займёт дополнительное время. Но когда мы вам выправим ноги, то этим поможем и позвоночнику.
— Как долго всё это будет лечиться? — спросил Анатолий, заранее представляя встречу с Ниной при новой своей красивой фигуре.
— Через неделю операция. Через неделю после операции первые шаги на костылях, а там уже видно будет, что с вами делать.
— Я бы хотел удлинить ещё ноги, — несмело попросил Анатолий.
— Какой у вас рост? — спросил врач. — К вашим 165 добавится двадцать за счёт позвоночника и удлинения конечностей.
— Да мне бы и 175 было здорово! А тут 185! Это же…
— Да, кое-какие расходы дополнительные вам придётся понести.
— Какие? — испугался этих слов Анатолий, так как у него всё до копейки было учтено.
— Например, заменить придётся все штаны, — ответил врач с серьёзной миной. — Эти будут вам уже как трусы.
— Господи! — воскликнул Анатолий. — Такая мелочь! Само собой! Ха, трусы!
В палате, куда приковылял сияющий улыбкой Анатолий, лежали двое с поднятыми на растяжках ногами, а один, как и Анатолий, ждал операции. У него неладно было с коленным суставом.
— Послезавтра у меня операция, — показал он при знакомстве Анатолию на левую свою ногу. — Донимает, боль несусветная. Не верится, что избавлюсь когда-то. А у тебя что? — но тут же, махнув рукой, с усмешкой добавил: — Понятно, под пресс!
— Как под пресс? — посмотрел дикими глазами Анатолий на соседа.
— Это я так грубо выразился, — успокоил тот. — Аккуратно всё сделают. Специалисты тут классные. Школа самого Илизарова! Ученики дорожат репутацией учителя!
— Наслышан и я. Только всё равно оторопь берёт. Думаешь: у всех хорошо складывается, а мне не повезёт. Не может же быть всё хорошо, а если так, то плохое — твоё.
— Пустяки! — не согласился сосед, и тут же представился: — Пчелинцев Алексей Алексеевич, а вас как звать-величать? Понятно: Анатолий Петрович.
— Можно Анатолием, так будет привычно.
— Я понял, вы по квоте тут? Откуда приехали? Из самого Иркутска? Далековато. А в Иркутске таких операций не делают?
— Не знаю, не интересовался, — признался Анатолий. — Предложили, я и согласился. Даже с великой радостью. Я ведь
