Но это же бри.

Она фыркает и заговорщически наклоняется ко мне.

― Есть грехи гораздо вкуснее.

Я глотаю кусочек, не зная, как расценить тон Ферры. Для девушки, которая двенадцать лет спала на заплесневелой соломе, сытый живот и тихая ночь с Мист ― греховное наслаждение.

Ферра хлопает в ладоши, как будто все решено.

― Если уж ты станешь Верховной леди Дюрена, самое время выяснить, что на самом деле представляет из себя город под твоим началом. Это ведь практично.

Я бросаю на нее сомневающийся взгляд.

― Райан позволит это?

― Пссс. ― Она пренебрежительно машет рукой. ― Райан находится в двадцати милях, в глубине Чернолесья. Ты здесь ― не пленница, Валверэи постоянно выходят в город. Ты можешь развлекаться самостоятельно.

Что-то подсказывает мне, что Валверэи были бы категорически не согласны, но это правда ― они никогда не запрещали мне покидать Сорша-Холл. Под присмотром телохранителя я могу свободно ходить в конюшни, навещать Мист, даже кататься на ней по лабиринту живой изгороди или по армейским казармам за стенами.

Я пытаюсь протрезветь, размышляя о том, как избавиться от Максимэна. Оглядываю длинный ряд стойл, потом Бриджит и мышь, и по моему лицу скользит лукавая ухмылка.

― Оставь Максимэна мне, ― говорю я, вставая.

Она восхищенно хлопает, затем поворачивает меня за плечи в одну сторону, в другую, хмуро глядя на мое платье.

― Нам придется спрятать твое платье ― вышитые крылья выдадут тебя, и мы не сможем ничего исследовать, если весь город сбежится посмотреть на Крылатую Леди. Плащ должен помочь. А что касается волос…

― Я могу заплести косу, чтобы скрыть длину, ― предлагаю я, уже отделяя пряди проворными пальцами. ― В монастыре я носила их собранными, чтобы было удобно работать на ферме. …Видишь? ― Я закрепляю простую прическу заколкой.

Ферра дергает себя за ухо, как будто не расслышала.

― Ты сказала ― работать на ферме, миледи?

Я небрежно загибаю пальцы.

― Убрать козий сарай. Прополоть малиновые грядки. Надавить яблоки для сидра ― и мне не давали сделать ни глотка!

― Боги! ― Ужас Ферры не притворный, но он быстро сменяется злобной улыбкой. ― Ну что ж, сегодня ты попробуешь сидр, иначе бессмертный Попелин ― не бог удовольствий.

***

Чтобы отвлечь Максимэна, достаточно тихо отпереть стойла, вежливо попросить лошадей выбежать через задний вход, а затем заставить Бриджит кричать о пожаре, пока мышь поднимает пыль, похожую на дым.

А мы с Феррой? Мы просто выходим на улицу среди всего этого хаоса.

Легко.

Ночью Дюрен превращается из пыльного рыночного городка в заколдованное царство. Разрисованные бумажные фонарики покачиваются на ветру на веревках, растянутых через улицы. Их свет танцует на горожанах, выходящих из магазинов и останавливающихся, чтобы поприветствовать друзей.

В лабиринте переулков тени играют в прятки с детьми и собаками, которые бегут домой. В воздухе витает запах древесного дыма и цветущего жасмина. Музыка льется из таверн на каждом углу.

Пока я восхищаюсь аппетитными запахами, доносящимися от тележки с жареным фундуком, Ферра смеется.

― Это твой первый вечер в Дюрене, миледи?

― Райан как-то водил меня в «Гамбит Попелина», ― рассеянно отвечаю я, заглядывая в переулок к гадалке в полном образе феи.

― «Гамбит Попелина»? Пссс. Значит, ты не была в настоящем Дюрене.

Я хмурюсь. Конечно, я понимаю, что большую часть жизни провела в изоляции, но мне показалось, что моя ночная прогулка с Райаном была достаточно непристойной. Шлюхи были высокого класса, но все равно пихали свои сиськи мужчинам в лицо. От стен веяло сладковатым запахом опиума. И боги знают, что Райан держал меня на коленях, шепча мне на ухо всякие гадости…

Я сильнее натягиваю капюшон плаща, чтобы прикрыть разгоряченные щеки.

Лавандовые глаза Ферры загораются при виде деревянной вывески, раскачивающейся над таверной. Свежая красная ленточка завязана бантом на дверной ручке.

Она кричит:

― О! Идеально! Сюда. ― Прежде чем я успеваю возразить, она затаскивает меня в переполненную таверну.

На первый взгляд, единственная скандальная вещь в этом пабе ― это то, что на вывеске неправильно написано ― «Таверна бессмертных». На первый взгляд он мало чем отличается от тех таверн, в которых мы с Бастеном останавливались поесть по дороге из Бремкоута: деревянные столы и скамьи, потрескивающий в очаге огонь и розовощекая трактирщица с волосами, стянутыми в беспорядочный узел.

Когда Ферра усаживается рядом со мной на скамейку у маленькой пустой сцены ― последние два свободных места в этом заведении ― единственное, что кажется мне странным, это то, что подавляющее большинство посетителей ― женщины.

Они одеты в простые домотканые платья, окрашенные растительными красителями, хотя есть и несколько женщин в плащах, как мы, которые, как я подозреваю, являются куртизанками из богатых семей.

Смех и болтовня наполняют уютный общий зал, слышен звон фаянсовых бокалов, а в углу расположился одинокий гитарист.

― Эй! Два сидра! ― кричит Ферра кружащей вокруг трактирщице, обвешанной пустыми стаканами, и, чтобы привлечь внимание девушки, бросает ей серебряную монету.

Выглянув из-под капюшона плаща, я спрашиваю:

― Почему на двери была красная лента?

Глаза Ферры сверкают.

― Это значит, что сегодня в таверне будет драматический спектакль. Вот почему здесь так много женщин.

― Драматический спектакль? Это как пьеса?

На ее губах играет лукавая улыбка.

― Что-то в этом роде. Подождем и посмотрим ― скоро начнется. О! Спасибо. ― Она принимает у трактирщицы два бокала сидра и сует один мне в руки. ― Спускайся с сеновала, фермерша.

Голова все еще кружится от выпитого ранее вина, но я не вижу причин не попробовать. Разве я этого не заслуживаю? Столько лет давить яблоки для сестер, и не выпить ни капли?

Сидр сладкий, шипучий и слишком вкусный. Не успеваю я оглянуться, как половина уже выпита.

Я покачиваюсь, более