словно чертов сорванный полевой цветок.

Слова проникают в меня до костей. Должно быть, он слышал, как я назвал ее маленькой фиалкой. Я надеялся, что в этом хаосе все забудут, как мы с ней прижимались друг к другу, словно ласточки в ураган.

Теперь мне придется действовать осторожно. Судя по запаху его дыхания, Райан еще не настолько пьян, чтобы лишиться чувств.

― Я ее телохранитель. ― Я отмахиваюсь от него с фырканьем, закинув ноги на очаг. ― Она в безопасности, не так ли?

Он смотрит на меня взглядом, более жестким, чем кирпичи дымохода. В течение долгого момента огонь потрескивает между нами, излучая тепло, от которого у меня на лбу выступает пот.

― Люди говорят, что это выглядело интимно.

Я усмехаюсь, откидывая волосы назад.

― Она была поглощена своей магией. Я пытался вывести ее из этого состояния. Гребаные боги, так ты меня благодаришь за мою работу? Да ладно, Райан. Ты же знаешь, что она меня ненавидит. На самом деле, я думаю, она ненавидит меня даже больше, чем тебя.

― Хм… ― Он поднимается на ноги и не спеша прогуливается по небольшому пространству коттеджа, осматривая скудные запасы кладовки, затем рассеянно перебирает карты на столе. Узлы в моей груди начинают ослабевать, когда он возвращает взгляд ко мне и говорит: ― Тамарак.

Это наше старое мальчишеское слово, означающее полную честность друг с другом. Когда мы используем это слово, я только тогда уверен, что Лорд лжецов говорит правду ― и что он ждет правды от меня в ответ.

― Тамарак, ― осторожно повторяю я, боясь его следующих слов.

― Она рассказала мне о поцелуе.

Кровь в моих венах превращается в лед, и я даже не уверен, что могу пошевелиться ― сердце замерло, а вместе с ним и каждый вздох моего тела.

― Что?

― Сабина рассказала мне, что ты поцеловал ее по дороге из Бремкоута. Она призналась в этом. Очень охотно, на самом деле.

В один миг лед в моих венах ломается, и по телу проносятся осколки расплавленной крови. Сердце сжимается от боли.

Сабина рассказала ему?

Я не имею права чувствовать себя преданным после всего, что сделал с ней, но все же чувствую. Может, она действительно ненавидит меня так сильно, что хочет, чтобы я сгнил в подземелье. Черт, на самом деле я заслуживаю этого.

И все же что-то здесь не так. Сабина могла в любой момент признаться Райану в нашем романе, но не сделала этого.

Она ненавидит меня, но и любит. Я знаю это по тому, как оживает ее пульс при моем приближении, словно цветы распускаются навстречу утреннему солнцу. Она рассказала бы Райану о нашем романе только в том случае, если бы он угрожал ей. А единственное, чего я не могу допустить, ― это чтобы Сабина оказалась в опасности.

Я подхожу к столу с картами, выигрывая время, пока мой разум ищет ответы.

Наконец, я признаюсь:

― Послушай. Это была глупая ошибка. Я напился эля в трактире. Она сразу же отвергла меня, ничего не было. ― Я провожу рукой по лицу, надеясь, что это скроет мою мимику. — В любом случае, у меня есть девушка в «Бархатной лисице».

Шестеренки в его голове крутятся, пытаясь поймать меня на лжи. Он медленно отвечает:

― Я не знал, что у тебя есть девушка. Как ее зовут?

Мое горло сжимается.

― Карлотта. Легко раздвигает ноги и не жалуется, что я зарабатываю на жизнь убийством животных. Такие мне нравятся.

Это правдоподобная ложь. Все в «Бархатной лисице» подтвердят, что я клиент Карлотты, да и сама Карлотта подыграет мне за соответствующую плату.

Я мысленно помечаю, что первым делом утром отправлю ей монету.

Ветер стучит по стеклам и проникает в дымоход, заставляя огонь мерцать. Я засовываю руки в карманы, чтобы Райан не видел, как сильно я их сжимаю. Где-то снаружи ухает сова.

Райан делает еще один большой глоток виски, а затем протягивает бутылку мне, как жест примирения.

На его губах растягивается кривая мальчишеская улыбка.

― Я понимаю. Сабина ― красивая женщина, а ты ― озабоченный ублюдок. Просто не позволяй этому повториться, иначе ты окажешься одним из шестнадцати участников Турнира самых стойких.

Я нервно смеюсь, беря бутылку.

― Не беспокойся. Это ты застрял с ее вспыльчивой задницей, и я тебе не завидую.

Он тоже смеется, но это не снимает напряжение между нами. В его глазах все еще есть мрачный блеск. Пульс неестественно ровный, как будто он собирается обмануть кого-то в игре в Базель.

Он кладет ладони на карту и прочищает горло, словно с темой моих поцелуев покончено.

Но что-то подсказывает мне, что это далеко не так.

― Это маршрут, по которому ты собираешься идти на север?

Я киваю, все еще находясь в состоянии повышенной готовности, но у меня нет другого выбора, кроме как подыгрывать ему.

Проводя линию по намеченному маршруту, я говорю:

― Я пройду мимо деревни Рунхейвен, где золотой коготь похитил поцелованную богом девушку. Затем я продолжу путь к самому западному контрольному пункту стены и пойду вдоль до контрольного пункта на пике Хавр. Это двадцатипятимильный отрезок границы. Учитывая густой лес, это займет около четырех дней.

Райан пролистывает копию «Книги бессмертных» с умеренным интересом, пока не останавливается на иллюстрации золотого когтя.

Зверь вдвое больше обычного медведя. Его мех состоит из тонких золотистых нитей, острых, как иглы. На каждой конечности ― по пять острых когтей, которые можно использовать как крюки или лезвия. Однако невозможно определить, насколько точен этот рисунок, ведь последний золотой коготь уснул тысячу лет назад. А этой книге не может быть больше пятидесяти лет.

― Я пойду с тобой, ― говорит Райан, небрежно почесывая подбородок.

Мое тело сковывает лед, словно он только что объявил, что мы идем на войну. Я сую руки в карманы, пальцы сжимаются в