– В казарме я их не чувствовал, – развил мысль Вова. – В увале тоже. Но, если что-то срочное, думаю, смогут найти.

Хохол кивнул. Протянул руку, которая еще мгновение назад скрывалась за пазухой, и разжал кулак. На ладони поблескивала железка причудливой формы.

– И что это за херня? – Вова взял предмет, напоминающий какой-то орган, только никак не получалось вспомнить какой, покрутил в пальцах.

Штуковина была почти невесомой, шершавой на ощупь. Если присмотреться, можно было различить крошечные поры в странном сплаве.

– Эта железка была в горле у того пацана, которого ты… мы… ну помнишь, та наводка Сетьнадзора.

Вова кивнул, что-то такое он действительно припоминал.

– Вот, я заглянул в крематорий. Они перед тем, как сжигать тела, достают все железо, порядки такие.

Ефрейтор снова кивнул, это он тоже знал.

– Смотри сюда. – Хохол ткнул ногтем в зарубку, которую Вова сначала принял за царапину. – Видишь?

– Ни хрена не вижу.

– Во-от. А под лупой там номер можно прочитать. Порядковый.

– И?

– Первые три цифры – это личный номер мастера. Такие же цифры, как у Башки на новых ногах.

Вова начинал понимать.

– То есть это наш железякин, местный?

– Да. Вот только как соплежуй малолетний мог получит такую вещицу? Ты же знаешь, какие у гражданских очереди…

Вова хмыкнул.

– Мало ли. Повезло. Да даже если он ее у барыг с Гнилача выкупил, что теперь?

– Тебе не интересно, как железка попала на черный рынок?

– Приказа не было. А самодеятельность вообще не мое.

Помолчали. Ефрейтор, не отрываясь, смотрел на сослуживца. Прищурился.

– Но тебе интересно. Почему?

Хохол достал новую папиросу, помял в руках и, передумав, спрятал обратно.

– Да потому! Башка – счастливчик, и еще какой, мы оба это знаем. Но мне так может и не свезти.

До Вовы дошло. Он видел в глазах Хохла то, что никак не ожидал там увидеть: не привычную усталость ликвидатора, не апатию после очередного забетонированного этажа, не пустоту, которая бывает только после процедур, даже не озорные огоньки, по которым Лёшу можно было узнать и через стекла противогаза. Страх.

Страх участи страшнее, чем в одну из смен не вернуться с этажей. Страх остаться в Гигахруще беспомощным. Инвалидом.

– Ну и я тут покумекал, подтянул писю к носу, как говорится. Что, если нам прижать этого железякина? Как ни крути, за ним косяк. И лучше мы, чем пиджаки из ЧК. А он нам за молчание, так сказать в благодарность, и подсобит, если вдруг чего. Если… ну ты понял.

«Пропустит вне очереди, если нам жопу оторвет», – Вова мысленно закончил фразу.

– Он здесь живет?

– Ага. – Хохол кивнул, показал рукой на коридор. – Вон там квартира. Ты это, Вовчик. Звиняй, что так, а? Кроме тебя, считай, мне некому рассказать.

– Пойдем уже, – вздохнул Вова. – Может, хоть рожу тебе поправит железякин этот.

С виду герма была самая обычная, в меру помятая, в меру потертая, не сказать, что кто-то важный живет. На стук долго никто не отзывался, и ликвидаторам уже показалось, что дома никого. Хохол, расстроившись, пнул дверь сапогом.

– И кому таки я должен завернуть свое спасибо за прерванный сон? – донеслось из-за двери.

– Ликвидационный Корпус!

Короткая пауза, затем что-то пискнуло в стене, и герма медленно распахнулась. Вова не так себе представлял железякина. Ожидал увидеть высокого бородача, увешанного инструментом, наполовину робота с механическими руками-ногами и светящимися датчиками вместо глаз. Точно не ждал низенького, плешивого мужичка в домашнем халате и с очками в тонкой оправе, что едва помещались на мясистом носу. Никаких железок, на первый взгляд, у него не было.

Мужичок недоверчиво осмотрел спецовки Службы быта, скорчил гримасу.

– Здрасьте вам в форточку. Прямо-таки ликвидационный? И личные номера есть?

Когда ему под нос ткнули билет ликвидатора, лицо железякина посерело. Вове был знаком этот цвет: порой на кожу будто ложилась тень от одного только вида черных противогазов.

– Чем могу помочь, молодые люди? – спросил мужичок серьезным тоном, больше не кривляясь.

– Мы зайдем… – Вова оттолкнул его и прошел в прихожую.

– Леопольд Витальевич, – подсказал Хохол, протискиваясь следом.

– Конечно, гости дорогие, проходите, располагайтесь, – буркнул хозяин и нажал переключатель на стене.

Снова пикнуло, и дверь плавно закрылась сама. Щелкнули замки. Вова присвистнул. Электрический привод, такой где попало не ставят. Значит, они не ошиблись, мужичок не из простых.

Ефрейтор бегло осмотрел просторную прихожую. Трешка. Через приоткрытую дверь в боковой комнате была видна кровать. Даже кроватище, на такой можно было и штурмовой отряд положить, собрана явно не по ГОСТу. Вова не стал задумываться, зачем коротышке такая, прошел в зал. Линолеум на полу чистый, ковры на стенах, люстра сложной формы. Все плафоны целые, но лампочки горели только в двух. В углу громадный письменный стол, в свете настольной лампы разложены чертежи.

Хохол прошел следом, облокотился на пианино.

– Кипяточку? – спросил Леопольд Витальевич с напускной заботой.

«У такого и кофейком явно можно разжиться», – подумал Вова, а сам ответил.

– Мы по делу.

– Так по какому же?

– Узнаете? – Хохол протянул железку.

Леопольд взглянул лишь мельком, снял очки и принялся вытирать о край халата. Голова его стремительно краснела от залысины к подбородку.

– Посмотрите внимательней, – сказал Вова.

– Вы и так знаете, что мой, – огрызнулся железякин. Сжал вспотевшими пальцами линзы, которые только что протер, и продолжил, вздохнув. – Я отца его знаю. Хороший мужик. По молодости много вместе пережили. И сына его знал с пеленок.

– Что делает эта железка? – спросил Вова.

Леопольд поморщился от такого названия.

– Это щитовидка. У парня был рак щитовидной железы. У него не было шансов, понимаете? Гормональные импланты – самые сложные, самые редкие, у него не было времени ждать в официальной очереди, попросту не было проклятого времени! На десять килоблоков вокруг нет никого, кто смог бы такой сделать. И я сделал. Но я ничего не воровал у Партии, я даже оплаты не взял!

– Сделал на казенном оборудовании из казенных материалов, – сказал Вова жестко. – Не из консервной банки же ты ее выточил.

Очки выпали из дрожащих пальцев.

– Ты оплаты не взял, а подельнички твои? – подался вперед Хохол.

– К-какие подельнички? – срывающимся голосом спросил Леопольд.

– Ой, не дури дядю! Или скажешь, сам и операцию провел? Ты ж инженер, а не хирург.

Леопольд обиженно шмыгнул носом. Вова решил, что с железякина достаточно, наклонился за очками, проигнорировав пробежавшую по позвоночнику боль, сдул невидимые пылинки с линз, водрузил мужчине на нос. Похлопал по плечу.

– Твое счастье, что мы с неофициальным визитом.

Леопольд пожевал губами, обдумывая услышанное, вытер мокрые руки о халат. Переспросил:

– С неофициальным?

– С неофициальным.

Леопольд вдруг приосанился и будто даже стал повыше ростом.

– Тогда я таки повторяю свой вопрос, – сказал он прежним вальяжным тоном. – Чем я могу помочь молодым людям?

Вова уже успел пожалеть, что так сходу раскрыл все карты. Ведь теперь из двух ликвидаторов, представителей власти, они превратились в вымогателей и безоружных свидетелей. Кто