уже раскалывается, а оперативники не заполнили ни одной бумаги. Когда же ее отпустят? Может, Сурику позвонить… нет, нельзя, Сурик начнет тут орать, метаться, еще составят на него протокол. Мимо Риты быстро прошел невысокий парень в форме, скользнул по ней взглядом, и она машинально съежилась.

– Марго Рубиковна, зайдите.

Дверь приоткрылась, и Рита снова вошла в кабинет, села на стул. Вопросы пошли по новой: когда передавала пакеты, что говорила Барцева, как звали того, кто получал «посылки». Рита отвечала: адреса Сашиной подруги не знает, как зовут парня, не спрашивала, вроде бы Роман, в пакеты не заглядывала… ее подташнивало от пережитого стресса. В конце концов, Риту отвели в пустой кабинет с одним только стулом и оставили там под охраной прапорщика, а к себе пригласили Барцеву.

Девушка держалась не в пример раскованнее, а вела себя на порядок грамотнее. При упоминании о Рите соболиная бровь тонко выгнулась.

– Ильясова? Марго? Это не сестра ли Сурена?

– Совершенно верно, сестра Сурена Ильясова.

– Знаю ее, конечно, мы живем в одном доме. Такая… блеклая моль.

– Какие у вас отношения?

Барцева посмотрела на Калинина вопросительно.

– С кем? С Марго?

– Да.

– Какие у нас могут быть отношения? Она младше меня лет на пять.

– Вы общаетесь?

– Конечно, нет. Поздороваться могли, если виделись, и все. У нас разный круг интересов.

Барцева не манерничала, не пыталась произвести впечатление своей красотой, не кокетничала с ними, просто сидела удобно на стуле и смотрела на капитана с видом человека, полностью уверенного в себе и своей безопасности.

Калинин вздохнул.

– Вы когда-нибудь передавали Ильясовой какие-либо вещи?

– Что значит – вещи?

– Пакеты. Свертки. Еду.

– А зачем мне передавать Ильясовой еду? – искренне удивилась Барцева. – Они, по-моему, живут в достатке. Она из супермаркета, я видела пару раз, целые мешки таскает.

– Вы передавали ей вещи для своей подруги?

– Я не передавала Марго никаких вещей. Она что, курьер? К чему эти странные вопросы?

– Как зовут вашу подругу, которая живет на улице Терехова, рядом с педагогическим институтом?

– У меня нет подруг в районе института.

– Мужчина по имени Роман вам известен?

– Мне известны, по крайней мере, трое мужчин по имени Роман, и один из них – начальник городского ГАИ, Кивин Роман Сергеевич. Его тоже допросите?

Барцева была невозмутима. Приглашать заплаканную Ильясову, которая двух слов связать не может, – верх идиотизма, да и очную ставку пусть следователь сам назначает, не их это дело. А то как бывает – у следователя своя тактика, у них своя, и, если процессуальные действия пересекаются с оперативной работой, без взаимодействия есть риск напортачить.

– Александра Александровна, я правильно понимаю, что с Ильясовой вы не общались, пакетов ей не передавали и подруги на улице Терехова у вас нет?

– Совершенно правильно.

– А какие отношения вас связывают с Суреном Ильясовым?

Барцева вздохнула – легко, словно бабочка шевельнула крыльями. Красивое лицо окутала печаль.

– Не «связывают», а «связывали». Мы встречались примерно полтора месяца, а потом… расстались.

– По какой причине расстались?

– По той, что я девушка из очень приличных кругов общества, а Сурен оказался наркоторговцем, – просто ответила Александра и откинула назад челку. – Вот и все. Мне хватило двух недель разобраться, что пакеты, которые он время от времени прячет в бардачке машины – вовсе не книги для приятелей, как он утверждал. Да и где Сурен, а где книги… – она усмехнулась. – Я незамедлительно с ним порвала, он еще неделю бегал за мной, потом перестал.

– Как выглядели пакеты, которые он прятал в машине?

– Особо не помню. Как книги оборачивают – коричневая бумага.

Участь Риты была решена.

Следователь Зайцев уголовное дело без проведения доследственной проверки возбуждать не хотел и тут же стал ныть, что прокурор не согласится с постановлением, что нужно подождать, что экспертиза, что свидетели… Он ныл бы еще долго, но неожиданно операм помог, сам того не ведая, Алексашенков, который и в следствии тоже ни дня не работал. Он раскатистым тенором заявил начальнику следственного отдела, что «это вам не фундук контрабандный перевозят! Это вам не бабка огурцы без разрешения толкает!», а также что «наркомания – общеизвестное зло, и тот, кто способствует безнаказанности, общеизвестный злодей», после чего велел возбуждать дело тем же днем. С прокурором, как ни странно, полковник тоже договорился в считаные секунды: уж что он умел, так это налаживать связи. Дело было возбуждено, парень по имени Роман закрыт по 20.21 КоАП РФ, а вот с Ритой возникли проблемы.

Калинин и Вершин в один голос настаивали на административном задержании, потому что, пока Ильясов ничего не знал, нужно было использовать это время для обысков и допросов. Зайцев фыркал, говоря о том, что помогать в составлении административного материала не будет, а по 91 УПК РФ фигурантку не закроет до получения заключения эксперта. Риту возили сначала в наркологию, потом в приемный покой для медицинского освидетельствования – все чисто. Она не сопротивлялась, только дрожала на заднем сиденье «жигулей» и шмыгала носом. Как оперативники ни спрашивали, как ни угрожали и ни уламывали, она все отрицала, уже с надрывом в голосе, и просила поговорить с Барцевой.

Впечатление создавалось двоякое. С одной стороны – родная сестра практикующего, так сказать, наркоторговца передает пять граммов героина гражданскому лицу (которое сейчас просило свидания с прокурором в камере административно-задержанных и не знало, бедное, что под видом прокурора к нему скоро придет оперуполномоченный Шиманский, интеллигентнейшего вида майор милиции, основным направлением деятельности которого вышеупомянутые наркотики и являются). Она, то бишь сестра, довольно глупо спихивает все на гражданку Барцеву А. А., 1983 года рождения, ранее не судимую; Барцева все отрицает и, хоть сутки с ней беседуй, от своей позиции не отступит.

Что имеем? Хранение в целях сбыта и сбыт в особо крупных размерах. Закрывай и радуйся. С другой стороны – категорически не похожа испуганная и заплаканная девочка на пособницу, да и Ильясов в основном промышлял опиатами, кишка у него тонка героин реализовывать, уже бы прихлопнули вертлявого шизофреника.

Ситуация…

Можно говорить что угодно о врожденном оперативном чутье, об опыте разыскника, об особом мировоззрении – все это присутствует в истинных, прирожденных сотрудниках милиции с головой. Такие, заходя в здание городского вокзала, на раз-два-три определяют пару человек, к которым подходят и просят документы; оп-па! – на божий свет из нагрудного кармана, трепеща, выползает не паспорт, а справка об освобождении. Как определили, почему к ним подошли, вроде и приличные мужики сидели на лавочках в ожидании автобуса или поезда – непонятно. Но, кроме чутья, есть