грубо втолкнуть в тесную камеру. Он пошатнулся: всё ещё мутило от использования магии и от влияния Вильхельма, но на ногах удержался.

А вот кириос ди Эмери, которого втолкнули следом, упал, словно тюк с соломой, и даже не пошевелился. Хотелось пнуть его ещё разок, и посильнее, но Джонотан присел на корточки рядом и приложил пальцы к шее. Сейчас он бы не рискнул обращаться к магии, чтобы проверить, жив ли кириос. Надо было вернуть себе силы, а значит – набраться терпения. Ещё никогда он не черпал из собственного источника так много.

– Да жив он, собака, – прокомментировал насмешливый голос Вильхельма позади, прежде чем Джонотан ощутил под пальцами слабое, но ровное биение пульса. – Что ему сделается.

Кириос ди Эмери определённо был жив, как и, к огромному сожалению Джонотана, Вильхельм. Пирата, в отличие от них, привели без мешка на голове, да и не вталкивали, словно преступника. Однако они все оказались в одной камере, что обнадёживало. Был шанс, что его самого не казнят сразу, как пирата, без суда и следствия.

Камера была крошечной, с узким, больше похожим на щель, окошком под самым потолком, настолько низким, что Джонотан с лёгкостью мог бы дотронуться до него рукой. А ещё здесь было невыносимо сухо и душно. В горле моментально запершило, а пить и так хотелось нестерпимо. Но вряд ли их тюремщики будут столь любезны, что предложат воды. В камере не было вообще ничего – голые каменные стены и земляной, утоптанный до жёсткости камня пол.

– Какого демона ты устроил, Вильхельм?! – Джонотан поднялся на ноги резким движением, пригнулся и со всего размаха ударил пирата снизу вверх в челюсть.

Удар цели не достиг: Вильхельм ловко увернулся, явно ожидая нападения.

– Не наглей, Джонни, славный благородный пират! – он отклонился и сделал шаг назад. – Не боишься, что я использую против тебя магию? Удивительно, как это ты так увлёкся своим могуществом, что чуть не выгорел?

– Я справлюсь с тобой и без всякой магии! – Джонотан поднырнул под его рукой, резко развернулся и нанёс удар по ногам.

Вильхельм покачнулся и простонал, но не упал, только вскинул руки, защищаясь.

– Обидно проигрывать, да? – хмыкнул он.

– Не так обидно, как быть ублюдочным пиратом! – Джонотан обходил его по кругу, выбирая новое направление удара, мечтая раскрасить физиономию урода по полной. – А тебе? Понравилось в моей шкуре?

– О, не то слово! Особенно та часть, где благородный капитан спасает невинную девушку из лап грязных пиратов! Правда, с небольшими, но приятными условиями…

– Не смей! – зарычал Джонотан и ударил в скулу, а когда пират закрылся, вмазал в живот и в нос.

Вильхельм прохрипел, хватаясь за переносицу, поморщился и с удивлением глянул на свои ладони, по которым потекла кровь.

– Джонни, Джонни, сколько же в тебе злости, – каркающим смехом рассмеялся он. Было видно, что ему больно, но язвительность и наглость никуда не исчезли. – Я, конечно, всё ещё не готов простить тебе смерти моих людей, да и «Мари», моя прекрасная «Венценосная Мари» теперь – лишь обломки на морском дне, но ты мне всё равно нравишься, мальчик мой. Если бы ты так не пытался быть хорошим…

– Пошёл ты! – Джонотан замахнулся, целясь в лицо, когда с пола раздался надсадный кашель.

Ди Эмери, который всё это время лежал без сознания, начал приходить в себя, застонал и зашевелился. И быстрый взгляд, который кинул на него пират, стоил Вильхельму сильнейшего удара в челюсть. Джонотан даже встряхнул кистью. Кажется, он окончательно отшиб и без того разбитые костяшки пальцев.

Пират загородился, будто просил о пощаде, вытянул растопыренную ладонь к Джонотану. И уставился на ди Эмери.

– Что, очухался, тварь? – Вилли сплюнул на пол кровь и неожиданно криво улыбнулся Джонотану. – Предлагаю прерваться, раз уж кириос ди Эмери решил наконец вернуться из небытия и составить нам компанию. Как же мы можем столь варварски драться в столь блистательном обществе?

Джонотан сощурился, не в силах сдержать любопытства. Что же за такие счёты у Вильхельма с кириосом? Ди Эмери, как будто резко постаревший, пытался нащупать опору и сесть потвёрже. Он упёрся спиной в стену и запрокинул голову, щурясь и глядя на Вильхельма.

Джонотан не ненавидел отца Агаты, не мог. И даже ощутил на миг волну вины, захлестнувшей с головой, что готов был пожертвовать его жизнью, чтобы спасти Агату. Но Сезар ди Эмери – её отец и тот, кто спас его самого после гибели родителей. Каким бы паршивым ни был характер этого человека, он всё ещё ему должен.

И это не тот долг, от которого можно откупиться деньгами.

– Удивлён, мальчик мой? – голос Вильхельма словно заледенел, взгляд, обращённый к кириосу, стал злым и жестоким, что вкупе с окровавленным лицом выглядело особенно жутко. – Конечно, удивлён. Сложно представить своего благодетеля, практически усыновившего сиротку, истинным виновником всего происходящего. Кириос ди Эмери… Прекрасный, уважаемый торговец… с невероятно интересным прошлым.

– Давай к делу, – резко бросил Джонотан, теряя терпение.

Ладно он сдуру однажды влез в сделку с Вильхельмом – чтоб тому провалиться в бездну прямо тут, – но неужто и ди Эмери имел с ним дело?

Джонотан не сразу вычислил, с кем связался, когда пират под видом благонадёжного господина умолял выручить в непростой ситуации и помочь сбыть несколько ценных вещей. В тот момент Джонотан поверил, что это человек, пострадавший от пиратов и вынужденный попрощаться с фамильными ценностями, чтобы выручить из плена свою сестру, за которую требовали выкуп.

В итоге это и правда оказались фамильные ценности – только принадлежали они отнюдь не Вильхельму, а как раз тому, кто пострадал от лап беспринципного ублюдка. Но Джонотан успел запятнать свою репутацию и с трудом скрылся от правосудия, которое привёл к нему двуличный предатель, а позже и многократно шантажировал, угрожая обвинить в преступном сговоре.

– Мальчик мой, возможно, я худший из людей, но среди пиратов я лучший, – Вильхельм растянул губы в улыбке, и следы крови жутко отпечатались на его зубах. – А вот твой драгоценный покровитель ди Эмери – редкостный урод. Ты в курсе, что это он пустил меня по миру много лет назад? Подставил в крупной сделке и разорил, а я… Ха, я ещё мечтал быть благонадёжным владельцем предприятия. Но моя наивность разбилась в тот же момент, когда я увидел наглые и бессовестные глаза этой сволочи, которая лгала мне в лицо. Забавно плетёт нити судьба: он нанял тебя спасать свою дочь от меня. Хотя сам же и подверг её опасности. И он продал твою возлюбленную в гарем.