Острые тени неподвижных пальмовых листьев серыми полосами расчерчивали гладкие стены. Внешне аскетичные дома, кажущиеся вырезанными из картона на фоне яркого голубого неба, чередовались с более богатыми. Эти не лепились так тесно друг к другу, и через высокие, тоже ничем не украшенные снаружи сплошные каменные ограды свешивалась пышная зелень и цветы, больше похожие на диковинных птиц, а не на растения.

На улице, кажется, было оживлённо – продвигались они медленно, и до Агаты доносились обрывки разговоров на ануарском. Она попробовала разобрать хотя бы отдельные слова, но получалось плохо, потому что в жарком воздухе стоял многоголосый гул, смешивающийся с цокотом копыт, судя по звуку, по булыжной мостовой. Что ж, ей ещё представится возможность проверить, насколько хороши были её учителя.

Вскоре они свернули на более узкую улицу, по бокам которой впритык друг к другу стояли дома. Кажется, богатые, потому что зелень за оградами и даже в немногочисленных маленьких окнах стала встречаться всё чаще. Здесь было тихо, только эхом отражался от стен перестук лошадиных копыт.

От неудобной позы заломило всё тело, и Агата села поудобнее, подтянув колени к груди и положив на них голову. И без того уставшая, она прикрыла глаза и не заметила, как задремала под мерное раскачивание паланкина.

Глава 18

Он – не мой господин

Очнулась Агата от того, что носилки опустили на землю, и она чуть не вывалилась, пребольно ударившись локтем о деревянный столбик. Ворох шёлковых занавесей ничуть не смягчил удар, и она едва успела принять невозмутимый вид, когда они отодвинулись, и Хайрат, расплываясь в улыбке, подал ей руку.

Чувствуя слабость после сна в неудобной позе и лёгкую растерянность, она приняла руку посла без задней мысли и зашипела от боли, совершенно не готовая к тому, что по всем нервным окончаниям будто бы прокатился огонь.

– Рад, что вам так понравились виды Шарракума, – улыбнулся Хайрат, помогая ей встать на ноги. – Однако на будущее учтите, что, вплоть до самой свадебной церемонии, никто из мужчин не должен видеть вашего лица.

– Кроме вас, разумеется? – не сдержалась Агата, вырывая руку и радуясь, что боль сразу же исчезла и она смогла разглядеть что-то вокруг кроме лица и глаз посла.

Они оказались не просто у большого дома богатого господина – это здание куда больше было похоже на дворец. Высокие каменные стены, из-за которых возвышалось буйство зелени и цветущих деревьев, окружали мраморное здание с высокими колоннами.

Ворота были распахнуты, и причудливо петляющие дорожки так и звали ступить в этот благоухающий прохладой и свежестью сад. Словно пёстрый, полный жизни оазис посреди жёлтокаменной пустыни.

Хайрат покачал головой, тонко улыбаясь, глядя куда-то ей за спину:

– Фадия, твоя новая подопечная – кирия ди Эмери, обещанная господину Орхану, да будут долги и великолепны его дни.

От ворот к Агате подошла, переваливаясь с ноги на ногу, полная женщина с убранными под фиолетовую шаль волосами. Ей было лет сорок, но от сурового выражения лица уже сейчас у рта и на лбу пролегли морщины. А глаза – чёрные, подведённые сурьмой, – и вовсе кидали в дрожь.

– А, новенькая… – пренебрежительно сказала через губу Фадия, оценив Агату с ног до головы так, как на базаре выбирают лошадь подороже. Женщина заворчала по-ануарски, и Агата отчасти перевела, отчасти догадалась о смысле: – Переодеть, отмыть – может, и сгодится, о, смилуйся, господин, над не ведающей душой.

Когда Фадия схватила её за руку и потащила за собой, Агата вывернулась и крикнула Хайрату:

– Куда вы меня ведёте? Дайте поговорить с отцом! Я хочу убедиться, что он в порядке!

Зная Вильхельма, можно было предположить, что тот подвергнул отца пыткам и издевался, лишь бы узнать про эту загадочную цепочку!

Хайрат не ответил, только дал знак Фадии, пренебрежительно тряхнув пальцами.

– Сюда! – рявкнула женщина на энарийском. – Сюда, говорю! И молчи, пока не спросили! Позор, какой позор! – Фадия разразилась тирадой на своём языке, наверняка имея в виду брючный наряд Агаты, а потом больно схватила за запястье и попыталась уволочь вставшую столбом Агату к дальним воротам.

– Отпустите! – рявкнула Агата, доведённая до белого каления, и приготовилась бороться за свою свободу и гордость до последнего.

Но стоило Хайрату скрыться за поворотом, как железная хватка Фадии мигом ослабла. Агата даже споткнулась, не поверив, что желанная свобода далась ей так легко, и хотела было броситься следом за ним, но Фадия, пусть и неожиданно мягко, удержала:

– И куда бежишь? Неприятностей хочешь? – Фадия сокрушённо покачала головой. – Молодая да порывистая… Что птичка. Ну-ну, не сверкай глазами так сурово, я и так вижу, что хороша.

Фадия улыбнулась мягко, весёлые морщинки в уголках её чёрных глаз сделали полное лицо добродушным и открытым, и Агата замерла, не зная, как реагировать.

– Я должна увидеть отца!

– Ну так увидишь! Ты на себя посмотри, – Фадия подтолкнула Агату к воротам. – Какого мужчину ты сможешь убедить, если похожа на оборванку? Ох, птичка, послушай Фадию, умойся и отдохни.

Она настойчиво потянула Агату вглубь сада, та даже споткнулась от такого напора.

– На ногах не держишься, – поцокала Фадия, подхватывая её под локоть. – Откуда ты такая?

– Из Энарии, мой родной город – Варда, на юге, – ответила Агата, перестав вяло сопротивляться и позволяя провести себя в глубину сада к массивным воротам, охраняемым двумя юношами.

Фадия что-то коротко и резко скомандовала. Агата не разобрала слов и подумала, что это больше похоже на какую-то кодовую фразу, словно магическое слово, открывающее двери в сокровищницу из детской сказки. Вот только чувствовала она себя вовсе не в сказке, когда за её спиной с гулким лязгом захлопнулись обитые толстыми листами железа створки.

Подавив дрожь и чувствуя себя слишком уставшей для расспросов, словно последняя вспышка с просьбой отвести её к отцу лишила остатков сил, Агата покорно шла за Фадией.

Дородная женщина перемещалась на удивление проворно для своих пропорций и буквально летела по мощённой крупным камнем, петляющей в пышной зелени дорожке, огибающей холм и весьма круто взбирающейся наверх.

Они миновали дышащий свежестью зелёный коридор пышно разросшегося винограда с тяжёлыми, налитыми соком гроздьями и вышли на небольшую площадку на холме, спускающемся к морю.

Агата жадно вдохнула свежий, горчащий солью на языке воздух и, стиснув пальцы, вгляделась в далёкие волны, словно ожидала увидеть там, на горизонте, знакомые паруса «Госпожи Дикарки». Пена с шипением растекалась далеко внизу, но мерный рокот долетал и сюда –