улыбался, счастливее, чем когда-либо видел его Марлоу. Губернатор пошел на немалый риск, заменив Аллэйра, шаг, который  был не совсем законным.  И если  бы Марлоу тоже оказался неудачником, ему пришлось бы очень неловко.

«Что ж, - подумал Марлоу, - теперь он оправдал надежды.  Более того, этот самый важный человек вирджинского общества, теперь у меня в долгу».

— Пожалуйста, Марлоу, Бикерстафф, не могли бы вы прийти ко мне домой, пообедать со мной и рассказать мне подробности ваших подвигов?  —  спросил Николсон. Теперь их окружали горожане, и каждый изо всех сил старался быть замечен, надеясь, что губернатор пригласит  и его присоединиться к вечеринке. В конце концов, губернатор никого из них не пригласил, оставив всех героев себе.

Марлоу с Бикерстаффом протиснулись сквозь толпу, скромно маша руками и со смирением, принимая благодарность и поздравления людей.

Небольшая карета, запряженная единственной лошадью, стояла у края толпы. Из окна, наполовину затерявшись в тенях, выглядывала Элизабет Тинлинг. Ее светлые волосы падали из-под шляпы, обрамляя идеальное лицо, длинную тонкую шею и почти обнаженные плечи с широким вырезом платья.

Марлоу помолчал, когда  их взгляды встретились. Она смотрела на него взглядом, который ему было трудно определить: то ли привязанность,  то ли пренебрежение или  легкое любопытство, но в нем не было преклонения перед героем, такого, который  он получал от других женщин в толпе.

— Извините  меня, губернатор, я отойду  на минутку, — сказал он и подошел к карете, при этом низко поклонившись до пояса.

— Добрый день, мэм.

— Хорошего дня, сэр. Кажется, это действительно ваш день.

— Провидение помогало мне в моей борьбе.

— Хотелось бы так думать. Хотя мне трудно сказать, глядя на вашу команду, кто из них пираты, а кто люди короля.

Марлоу повернулся и посмотрел на своих людей, которые действительно очень походили на пиратов с их пистолетами, поясами и новой одеждой. — Я думаю, мэм, их легко отличить. Мои люди улыбаются.

— Я так и подумала, — сказала она. Улыбка расплылась прямо под скрытостью ее выражения, улыбка чего-то дьявольского, объединяющего их.  Марлоу нашел это очень обнадеживающим.

— Мадам, я принес вам небольшую безделушку, в память о моей битве. Он вынул из кармана золотой крестик и цепочку, на секунду покрутил их на пальце, поймав свет полуденного солнца, и протянул ей.

— О, мистер Марлоу. Она взяла ее у него из рук и поняла, какая это была прекрасная вещь. — Пиратская добыча, да?  Разве это не собственность короля?

— Я думаю, что мне позволены  некоторые исключения  в этих вопросах.  И будет справедливо, если эта вещица окажется у вас, потому что именно мысли о вас поддерживали меня в моих испытаниях.

При этом она взглянула на него. На ее лице не было того восторга, на который он надеялся. — Я молюсь за вас, чтобы вы лучше владели своей саблей, чем своей праздной лестью. Но в любом случае, я боюсь, что не могу принять эту вещицу.

— Пожалуйста… Элизабет… умоляю вас, — пробормотал Марлоу, выведенный из равновесия ее нежеланием принять этот подарок или его глупые комплименты. — В знак моей привязанности. Это будет нашим маленьким секретом.

Она улыбнулась и заговорщицки подняла брови, затем надела цепочку на шею. —  Хорошо/ пусть это будет наш маленький секрет, — сказала она.

— Марлоу, Марлоу,  ну, пойдемте же, — сказал губернатор, раздраженно подходя к ним. — Миссис. Тинлинг, — добавил он, кивнув. — Прости меня, но я должен забрать у вас этого героя, на время, в любом случае. С этими словами он взял Марлоу за руку и повел прочь, заставив его прощаться через плечо.  Он в последний раз взглянул на крошечный крестик, висевший на ее бледной коже, прежде чем ему пришлось снова обратить внимание на Николсона.

— Я не сомневаюсь, что вы хотите отомстить, Марлоу, — сказал губернатор, когда они забрались в его карету, — но я должен настоять на том, чтобы охрана обратила на это внимание. Подъем вниз, новая мачта и такелаж и тому подобное. Я не сомневаюсь, что горожане это одобрят. Черт возьми, мы заплатим за это добычей, которую вы захватили.

— Что ж, губернатор, если вы настаиваете.

— И я боюсь, что вы нам понадобитесь на суде. Нам нужно, чтобы этих злодеев быстро осудили и повесили.  И я боюсь, что вы должны будете дать показания. На самом деле, это все немного скучно.  Был ли у вас опыт участия в судебных процессах  раньше?

— Раньше?  О да, действительно.  Раньше я был свидетелем многих судебных процессов.

— Очень  хорошо, —  сказал Николсон. — Бикерстафф, пожалуйста, займите это место. Думаю, через две недели мы покончим с этим судебным вздором, а потом вернемся к остальному, а, Марлоу?  Вы получите «Плимутский приз» в полном порядке, а, я думаю, как раз к отплытию табачного флота.

Элизабет Тинлинг потрогала крошечный крестик у себя на шее, чувствуя неровную поверхность бриллианта, наблюдая, как Марлоу садится в карету губернатора. За три дня он стал самым знаменитым человеком в колонии, величайшим героем Вирджинии.

Она посчитала, что действительно сделала правильный выбор.

С тех пор не было ни одного слова от Джорджа Уилкенсона,  он не присылал никаких поверенных, требующих оплаты за расписку. Возможно, он поверил ее запоздалой записке, предупреждавшей его, что Марлоу там не будет. Возможно, он слишком боялся, что она расскажет о том, что он собирался сделать. Скорее всего эти оба предположения были верны.  Но в любом случае он, казалось, ушел из ее жизни, а Марлоу, казалось, наоборот, занял место в ней, и, насколько она могла судить, это было замечательно.

Это произошло за несколько часов до полудня следующего дня, когда она сидела у окна в своей спальне и смотрела, как Марлоу медленно идет по улице Герцога Глостерского к ее дому. Судя по тому, откуда он шел, она догадалась, что он только, что вышел из дома губернатора, где, по слухам, ночевал.

Она наблюдала за ним большую часть часа, надеясь, что он постучится. Теперь он был всего в двух кварталах от нее. Она задалась вопросом, сможет ли он преодолеть это расстояние к ночи.

Толпы поклонников теснилась вокруг него, пока он пытался протиснуться по улице. Когда круг людей становился слишком тесным, чтобы идти дальше, он останавливался и угощал их какой-нибудь историей, несомненно, пересказом своих подвигов на острове Смита. Наконец толпа удовлетворялась, и,