— Я не знаю. Полагаю, было большим утешением увидеть это место после долгого путешествия из Европы.

— Ой. — Элизабет вспомнила то время, когда они с Джозефом Тинлингом стояли на другой квартердеке и смотрели в туда, когда их корабль подходил с моря. — Не могу сказать, что у меня была такая же реакция, когда я впервые увидел его.

— Разве ты не обрадовалась, увидев эту новую землю?

Раньше она никогда об этом не думала. Было так много эмоций, кружащихся, как водоворот. —  О, я полагаю, что был.  Мой… муж был более воодушевлен, чем я. Это было долгое путешествие, как ты сказал, и трудное. Я думала, что нельзя, как ты это назвал «провести корабль на Чесапик».

— Аллэйр хотел, чтобы губернатор поверил в это, — сказал Марлоу, и Элизабет была благодарна ему за то, что он не обратил внимания на ее резкую смену темы. — Но ему было просто лень это делать.  Корабль можно развернуть практически везде, где есть берег и достаточно воды в пролив.  Ведь я… я даже кренговал корабль в подобных местах.

Через час они миновали мыс Пойнт Комфорт, и бросили якорь недалеко от берега. Там на темном мокром песке лежал «Плимутский приз». Он выглядел жалким и уязвимым, его вооружение полностью исчезло, за исключением нижних мачт: носовой части, бизани и яркого нового грота. Его  пушки  тоже исчезли, а порты для них смотрели в небо, как пустые глазницы черепа.  Его перевернули  на левый бок, и все ее огромное изъеденное червями и покрытое водорослями дно было открыто всем ветрам.  Матросы «Плимутского приза»   копошились вокруг него, как муравьи вокруг  кучи рассыпанного сахара.

— О, боже мой! — воскликнула Элизабет. Ей показалось, что произошло что-то ужасное. — Он весь разбит?  Что с ним случилось?

— Веришь  или нет, но это то, чем мы занимаемся. Те ребята, что держат факелы, сжигают всю траву, ракушки и тому подобное с его днища. Затем, как только мы сделаем необходимый ремонт, мы заново покроем его особой смесью из сала, серы и дегтя.

— Ты меня поражаешь, сэр, глубиной твоих познаний, — сказала Элизабет.  Марлоу явно был опытным моряком, и храбрым воином. А ведь, так оно и было.

Неужели он заработал все свое богатство в море?  Никто не разбогател, как он, плавая в качестве честного капитана торгового флота или морского офицера.  Может, это  были семейные деньги?

Он редко упоминал  о своей личной жизни до прибытия в Вирджинию, и у нее сложилось отчетливое впечатление, что он предпочел бы, чтобы она не спрашивала. Она так мало знала о нем. Она нашла это интригующим и раздражающим одновременно. Она могла вообразить любое количество вариантов, о многих из которых ей даже не хотелось  и думать.

Марлоу кивнул в сторону лодки «Плимутского приза», которая подходила  к шлюпу с лейтенантом Рейкстроу на корме. — Думаю, скоро мы узнаем, сколько работы предстоит проделать, прежде чем мы снова сможем отправиться на охоту за пиратами, — сказал Марлоу.

Через минуту Рейкстро взобрался на борт, отсалютовал Марлоу и отвесил Элизабет низкий поклон. Он был одет в старую  испачканную одежду, такую же, как носили матросы.

—  Простите меня за мой вид, сэр, но я весь день лазил по кораблю, — сказал он.

— Пожалуйста, лейтенант, не думайте об этом, — сказал Марлоу. — Если бы вы были в чистом, я бы подумал, что вы отлыниваете от работы.

За последние несколько лет Элизабет несколько раз видела Рейкстроу в Уильямсбурге. Он выглядел теперь счастливее и больше походил на офицера, чем она когда-либо его помнила, несмотря на его простую  запачканную одежду.

— Похоже, сэр, — продолжал Рейкстроу, — что вода проникала в трюм оттуда, где разошлись доски. Мы нашли четыре таких места по левому борту, как я сообщал  вам на днях, и шесть сегодня по правому борту.  Вокруг ахтерштевня было немного прогнившего  дерева, и нужно заменить три доски возле поворотной скулы, но черви не проели днище, как я думал.

— Нет. Аллэйр много времени  простоял на якоре в пресных водах, где вода в лучшем случае солоноватая. Поэтому возможно червей было так мало…

— Насколько мне известно, это единственный благоразумный поступок, который Аллэйр когда-либо совершал, — сказал Рейкстроу с явным отвращением в голосе.

— Верно. Что ж, мистер Рейкстроу, я не хочу отвлекать вас от работы.

— Не понял, сэр. Вы отплывете сегодня вечером?

— Я собирался это сделать, но мы медленно спускались вниз, и я боюсь, что сейчас мы пропустили волну.  Я думаю, мы должны переночевать здесь, — ответил Марлоу, не встречаясь взглядом с Элизабет, а вместо этого глядя на Рейкстроу, — и подождать  завтрашнего  прилива.

— Вы правы, сэр, совершенно верно!  Прилива уже нет, — согласился Рейкстроу. Если бы он держал рот на замке, Элизабет, возможно, поверила бы тому, что сказал Марлоу, но Рейкстроу был далеко не таким искусным лжецом, как Марлоу.

— Я приношу свои извинения, мэм, и надеюсь, что это не доставит вам неудобств?  -  Марлоу обратился к Элизабет с раскаявшимся видом. —  Вы с Люси, конечно, займете моею каюту, а я расположусь   маленькой.  Если хотите, я пошлю на берег за каретой.

— Это совсем не причинит нам неудобств, сэр. Если нас  захотят похитить пираты, я  буду рада, по крайней мере, что с нами рядом находится такой джентльмен.

— О, а может я бывший пират, мэм, и отказался от прежней жизни.  - Он улыбался, но его глаза предполагали, что в его простой шутке могло  быть что-то более глубокое и  более личное. Не бойтесь, мэм, я пошутил

Это была одна из возможностей, которую рассматривала Элизабет.

На «Нортумберленде» было абсолютно тихо. Все матросы  находились  внизу и спали, а шлюп совершенно неподвижно стоял на якоре, устойчиво держась в мягкой хватке течения. Единственными звуками, которые мог слышать Король  Джеймс, были случайные крики ночной птицы с берега, стрекотание далеких насекомых и тихое журчание воды.

Он склонился над компасом, ориентируясь на Пойнт Комфорт и высокие деревья прямо на траверзе, которые он едва различал на фоне звезд. Один раз он уже снял пеленги, подождет час или около того, а затем снова их проверит и таким образом удостоверится, что шлюп не волочит за собой якорь.  Вот почему он все еще не спал и находился на палубе.

По крайней мере, так он сам себе говорил. Почему он чувствовал необходимость