Шрифт:
Закладка:
Глава 16
Они представляли довольно внушительное зрелище, мчась по накатанной дороге. Джейкоб Уилкенсон впереди на своем черном жеребце, а сразу за ним, Джордж Уилкенсон на своей каштановой кобыле, а за ним шериф Витсен и четыре его помощника. Ехать было тяжело. Все они были хорошо вооружены.
Джордж Уилкенсон сосредоточился на движении лошади под ним, на своем положении в седле, на состоянии дороги под ногами. Он был отличным наездником. Мысли о его лошади и его верховой езде отвлекали его от того, что только что произошло, и что должно было случиться.
Он ничего не сказал отцу, кроме того, что разработал план, но его план не сработал.
Он не осмелился рассказать ему, в чем заключался план, или упомянуть о собственной глупости, как он положился на сотрудничество с Элизабет Тинлинг. Он не сказал ему ни об унижении, ни о тех деньгах, которые он дал Витсену, чтобы гарантировать его молчание. Он ничего не сказал ни о записке Элизабет, ни о своей неуверенности в том, что она его предала
Он ничего из этого не упомянул, но это не спасло его от гнева Джейкоба.
Его отец бушевал в течение часа, называя его дураком и повторяя необходимость уничтожить Марлоу. Наконец он сказал, что возьмет дело в свои руки. Они будут действовать напрямую. Они просто разорят Марлоу.
Или, еще лучше, они заставят его влезть в долги. В водах пролива не существовало долгов, которые Уилкенсоны не могли бы контролировать. И как только они скупят долги Марлоу, они медленно задушат его.
Джейкоб Уилкенсон всегда действовал грубо, и Джордж посчитал его подход к ситуации пугающим. В конце концов могли были возникнуть неприятности, возможно, и кровопролитие, и это пугало его больше. Присутствие шерифа и его людей не успокаивало его.
Они свернули с холмистой дороги и помчались по проселочной дороге к старому дому Тинлингов. Высокие деревья сходились наверху, их летние листья соединялись высоко над дорогой, создавая ощущение приближения к куполу в огромном соборе.
В дальнем конце, словно алтарь, стоял белый дом Тинлинга. Для Джорджа это всегда будет дом Тинлинга, кому бы он ни принадлежал. Он подумал о том, сколько раз он ездил по этой дороге в более счастливые времена.
Он почувствовал смутное волнение, как от сексуально возбуждения, и понял, что начал ассоциировать один только вид Элизабет Тинлинг с трепетом, который он испытал, просто пробегая по ней глазами, наблюдая, как она двигалась, и мечтая о ней.
И как только он понял причину этой ассоциации, трепет исчез, как будто нырнул в замерзший ручей. Теперь он просто злился от унижения.
Он ненавидел ее даже больше, чем Марлоу, еще больше, потому что был не совсем уверен, что она его предала. Он не совсем понимал, почему ее записка была доставлена после того, как он ушел, чтобы встретиться с Марлоу. Он был почти уверен, что видел ее в окне. Почти, но не полностью. Он стоял далеко от дома, и его зрение было не таким уж хорошим.
Она никогда не была с ним более чем просто вежлива. Ни флирта, ни смутных потоков желания в ее голосе он не замечал. А ведь он выглядел намного лучше, чем этот толстый поросенок Джозеф Тинлинг. К тому же, он был умнее и добрее своего брата Мэтью. Но она проигнорировала его, и теперь она уехала с Марлоу, без сомнения, поиграть в зверя с двумя спинами.
Он не виделся с ней с той ночи, не заявлял о расписке. Он хотел, чтобы она страдала от неведения. Возможно, он снова воспользуется этой властью над ней, развлечется, а затем сокрушит ее.
У него не хватило смелости снова встретиться с ней лицом к лицу. Отсюда вытекала злость и ненависть к себе.
Он знал, что его отцу наплевать на Элизабет Тинлинг, но она была такой же частью его планов, как и Марлоу. Он уничтожит ее так же, как они с Джейкобом уничтожили бы Марлоу.
Наконец они добрались до конца проезжей части и помчались направо, мимо большого дома. На крыльцо вышел чернокожий, некоторое время наблюдая за ними, а затем забежал обратно внутрь, но всадники не обратили на него внимания. Единственным человеком, который мог их беспокоить, был Марлоу, а они точно знали, что Марлоу уехал на своем шлюпе к мысу Пойнт Комфорт.
Они мчались по знакомой грунтовой дороге, которая вела за дом, мимо садов и сараев, к большому складу, где хранился урожай плантации, готовый к отправке.
Они остановили лошадей в вихре пыли и огляделись. В дальнем конце поля Джордж увидел помещения для рабов. Они были недавно побелены, и крыши были значительно улучшены, и в целом они были менее ветхими и менее унылыми, чем любые другие кварталы рабов, которые он видел.
Но, конечно, это были уже не бараки рабов. Марлоу освободил своих рабов.
На другом конце поля, ближе к складу, виднелся участок леса, расчищенный под грядки для следующего урожая. Каждую весну новые растения высаживали на грядках, подготовленные путем расчистки девственного леса и его выжигания. Затем, когда они становились достаточно большими, молодые саженцы табака пересаживались на новые поля.
Грядки уже ломились от прекрасных молодых растений. На полях небольшие лунки были выкопаны аккуратными параллельными рядами на расстоянии трех футов друг от друга, готовые принять саженцы. И все это без белых надзирателей и, как он понял, практически без присмотра со стороны Марлоу. Он просто позволил неграм делать то, что они считали нужным, и они делали это. Невероятно.
— Пошли, — приказал Джейкоб, и семеро мужчин спешились. Люди шерифа открыли большие двери склада. Раннее утреннее солнце заливало это похожее на пещеру пространство. Это было похоже на любой склад на плантациях залива. Здесь был самый разный набор вещей: пиломатериалы, пустые бочки разных размеров, инструменты, запчасти для повозок и экипажей, мотки веревки.
Но мужчин интересовало не это. Они обратились скорее к бочкам с табаком, сложенным у стены, более чем сотне бочек, заполненных почти до отказа. Они представляли собой целый год работы, год расчистки грядок и выращивания растений, пересаживания растений, подкормки, проращивания, грунтовки, прополки и дегельминтизации растений, обрезки, сортировки, просушки и разрезки на полосы растений, а затем связывания их всех и упаковка по
