Он позаботится об этом табачном флоте.

Марлоу сидел молча и неподвижно и смотрел в кормовое окно большой каюты «Нортумберленда». Он чувствовал, как гнев захлестывает его, а затем отступает, накатывается и отступает, как прибой на песчаном береге. Он слышал легкий стук ноги Бикерстаффа по палубе, как Король Джеймс неловко ерзал на своем сиденье, но не обращал на них внимания, пока не решился заговорить.

— Они сожгли его? Все сожгли? Даже бочки?

— Все сожгли. И бочки тоже.  Ближе к концу, когда они почти заканчивали опорожнять бочки, я сказал, что что не нужно бросать пустые бочки в огонь, но они не послушали.

— К черту  всю эту совесть и честь, — сказал Марлоу. — Они здесь ничего не значат? Какой, скажи на милость, смысл изображать из себя джентльмена, если мы должны терпеть эту мелочную месть? И под видом закона?

— Пока Витсен и половина проливных вод в долгу перед Уилкенсонами, — произнес Бикерстафф, —законы здесь будут устанавливать Уилкенсоны .

— Они установили свой закон на суше, а теперь установлю свой закон на море.

Закон на море. Да, он начал работать, и жители Уильямсбурга стали свидетелями драматической демонстрации этого факта, когда пятнадцать человек были отправлены на виселицу, установленную на  отмелях реки Джеймс.

Всего за два года до этого Протокол Собрания  дал колониям право судить людей за пиратство, а не отправлять обвиняемых в Лондон, и Николсон ухватился за этот шанс, поскольку ненавидел пиратство с почти религиозным рвением.  Срочно был назначен суд присяжных и палачей, присяжные привели к присяге, и люди, схваченные на песчаном береге острова Смита, предстали перед судом по обвинению в своих преступлениях.

Это не было долгим испытанием.

С самого начала казалось маловероятным, что мужчины будут признаны невиновными, даже если улики против них будут менее убедительными. Но так случилось, что в проливных водах оказалось несколько моряков, корабли которых были захвачены и разграблены обвиняемыми, и они дали самые разоблачающие показания. Этого, в сочетании с тем, что должен был рассказать Марлоу, и уликами, найденными на борту  «Патриции Кларк», было более чем достаточно, чтобы признать их всех виновными.

Троим самым младшим из них дали пожизненное заключение за молодость лет. Четвертому удалось убедить присяжных, что его заставили против его воли присоединиться к пиратам, что нередко случается, и он его освободили.

Остальные были приговорены к смерти.

Шериф Витсен получил приказ. — Вы должны повесить упомянутых пиратов на виселице, которую вы для этой цели казните, за шею, пока они не будут мертвы, мертвы, мертвы…

Он так  и сделал перед восторженной толпой из четырехсот мужчин, женщин и детей, выстроившихся вдоль берега реки Джеймс. Потребовалось два часа, чтобы казнить всех. Люди охали и качали головами, указывая на раскачивающиеся тела, и говоря детям, что станет с теми, кто не будет слушать родителей.

Это было то самое время для Марлоу, который снова оказался в центре внимания. Все известные люди вод пролива захотели еще раз поздравить его, и чтобы их непременно увидели в компании с ним. Губернатор Николсон все время сидел рядом с ним. Единственное, чего не хватало для полноты его счастья, так это Элизабет, но она сказала ему с отвращением, что у нее не хватит духа смотреть на такие вещи и она не пойдет.

Бикерстафф любезно дождался конца дня, чтобы сообщить ему о том, что случилось с урожаем табака за время его отсутствия.

Они долго сидели, молча, Марлоу, Бикерстаф и Король Джеймс. Марлоу чувствовал, как гнев снова накатывает и постепенно отступает. На его месте образовался объективный взгляд на ситуацию. — Знаешь, это чертовски неловко, — сказал он, наконец. — В этом году мы не получим прибыли от плантации. Мне придется за все платить из собственного кармана, и покупать все наши припасы.

Конечно, он забрал у пиратов в три раза больше, чем мог бы принести урожай, и надеялся сделать еще несколько раз то же самое, но Бикерстаффу он не стал говорить об этом. Тем не менее, он надеялся использовать урожай, чтобы отвести подозрения от увеличения своих  богатств. Теперь ему придется стать более осмотрительным в трате денег.

Но эти соображения были ничто по сравнению с огромным оскорблением, которое он перенес от Уилкенсонов.  То, что они сделали, было уже за гранью разумного, и тем более, что это было сделано руками сотрудников, одетых в форму городской охраны. Он не мог оставить это  без ответа.

— Знаешь, Том, — Бикерстафф поднял взгляд из-за стола, — я не сторонник мести, это прерогатива Господа, а не моя.  И мне не хотелось бы, чтобы это продолжалось.  Но освобождение твоих людей — это один из самых приличных поступков, которые ты когда-либо совершали, и это была их прибыль,  ни в чем не виновных, которую Уилкенсоны  уничтожили, как и твою. Мне грустно смотреть на то, как им сходит с рук такое вопиющее поведение.

— Меня это тоже огорчает.

— Да, но мне пришло в голову, что в твоем положении капитана  морской стражи твои обязанности состоят не только в преследовании пиратов. Ты также должен следить за соблюдением торговых и навигационных законов Его Величества.

Это было абсолютно верно. Марлоу почти забыл об этой части своих обязанностей, что неудивительно, поскольку он никогда не собирался заниматься ими.  В этом не было никакой прибыли. Пустая трата времени. Более того, он намеревался поднять свой капитал среди плантаторов и аристократов проливов. Наложение штрафов на этих самых людей, принуждение их к повиновению закону мало что дало бы ему в этом отношении.

Марлоу уставился в окно, обдумывая косвенное предложение Бикерстаффа. Уилкенсоны могли использовать законы на берегу в свою пользу, но он, Марлоу, должен соблюдать законы на море.

— Ты совершенно прав, Бикерстаф, совершенно прав, — сказал, наконец, Марлоу и, осознав эту новость, улыбнулся. — Я был постыдно небрежен в своем долге. Если Джордж и Джейкоб Уилкенсон будут следить за качеством табака в колонии и так самоотверженно защищать доброе имя плантаторов, выращивающих  табак в водах пролива, то будет справедливо, если я буду поступать точно также.

Глава 18

Раз в год огромный флот торговых судов из Англии и колоний собирался на Хэмптон-Роудс, чтобы взять на борт около восьмидесяти тысяч бочек с годовым урожаем табака из Вирджинии и Мэриленда. Чтобы перевезти все это, потребовалось почти сто