Шрифт:
Закладка:
– Посмотрите все-таки. А лучше дайте мне посмотреть.
Она зыркнула на меня внимательными глазами, понимая, что разговор светский закончен, а разговор деловой начат. И принялась копаться в картотеке.
Вскоре она протянула мне карточки и формуляры. Я их внимательно изучил, делая отметки в толстой записной книжке, которую по заветам старших товарищей всегда таскал с собой.
Итак, что у нас получалось. Хватов уже почти год бывал здесь в среднем раз в неделю или две. Все время брал какие-нибудь легкие журнальчики с картинками и с регулярной периодичностью третий том «Энциклопедии народных промыслов».
А кому еще эти промыслы понадобились? Вот оно, то, что искали! На меня аж какая-то пьянящая волна накатила. А я был прав! И недаром меня циркач по ковру валял.
Ну что, картина прояснилась. Не может быть таких совпадений. Да, вычислил я моментом и связника, и источник утечки информации из нашей организации.
После мига эйфории мне как-то стало тягостно на душе, когда я осознал, что именно вскрыл. А еще неприятнее от того, что придется предпринимать меры. Притом достаточно кардинальные.
– Вас что-то смутило? – спросила дворянка.
Я расцвел самой своей обезоруживающей улыбкой – во всяком случае, я рассчитывал, что она именно такая.
– Ну что вы. Просто подустал немножко от трудов праведных.
– Работа тяжелая, – с притворным сочувствием, переходящим в сарказм, произнесла дворянка – судя по всему, недаром они всей семьей сорвались из области. За языком следить не умеет, что в нынешние времена обострения классовой борьбы чревато.
– Да, – кивнул я. – И в цирке вчера пришлось выступать.
– Что? – Через очки видно, как глаза ее округлились.
– Боролся в цирке вчера. Победил. Но это мне далось с большим трудом. Вот и хожу по библиотекам, зализываю высоким поэтическим словом классиков душевные и физические раны.
Она подозрительно посмотрела на меня – похоже, такие говорливые номенклатурные товарищи ей встречались редко. Потом улыбнулась:
– Ну, заходите чаще.
– Уж это я вам обещаю!
Вышел я из библиотеки. Качало меня, как на палубе парусного корабля. Но на то она и палуба, чтобы качала. Нормально все. Возникли обстоятельства, требующие радикальных решений. Так будут эти решения…
Вернувшись на работу, я упорно дожидался, пока кабинеты опустеют. Ждать пришлось до глубокой темноты. Потом отправился к начальнику, который всегда уходил последним.
– Чего полуночничаешь? – спросил он.
Я подошел, стал напротив него, оперся кулаками о стол:
– Ну так врагов ищу.
– Нашел? – выжидательно посмотрел на меня Раскатов.
– Еще как. Прямо под боком. Матерые такие…
– Не финти. Говори прямо. Уж не меня ли подозреваешь?
– Чего там подозревать? Просто знаю…
Глава 33
Ну что, драматизм момента я отыграл. Отступил на шаг и плюхнулся на стул. А начальник начал приподниматься на стуле.
– Ты на что, щенок зубастый, намекаешь?
– Намекаю? Какие тут намеки. Утечка из отдела – это твой заместитель, товарищ Раскатов.
Начальник упал обратно на стул. Посмотрел на меня яростно. А потом плечи его понуро опустились. Готов поклясться, что ему такая мысль уже приходила в голову не раз. Просто довести до ума ее не мог. Довел бы рано или поздно – в опыте и настырности ему не откажешь. Но, получалось, обогнал его я. Если обогнал, конечно, а это не щенячье повизгивание и желание укусить руку ближайшего к нему человека, чтобы потренировать растущие зубы.
– Понимаешь, что такими обвинениями не разбрасываются? – уже спокойно и ровно спросил Раскатов.
– Отлично понимаю. Поэтому факты и только факты.
Изложил ему всю катавасию с «почтовым ящиком». Все соображения по поводу дневника Носовского.
– Так вот у кого тетрадь есаула, – проговорил Раскатов. – Чего сразу не сказал, что забрал ее?
– Сказал? Когда не знаешь, кто вокруг друг, а кто враг?
– Где она?
– В надежном месте.
Правда, место было не особо надежное. Но об этом будем думать позже. Пока же надо все так разжевать начальнику, чтобы пробрало его до печенок.
– Получается, что после Хватова, обычно на следующий день или в тот же, ту же самую книгу брала в руки гражданка Дятлова. Она же баба Первака, – повторил Раскатов мои выводы.
– Ваша правда, – поддакнул я.
– Да. Убедительно. – Начальник побарабанил пальцами по крышке стола. – И какие наши последующие действия?
– Вы же знаете, что тут два варианта.
– Или арестовать сразу обоих. Или попытаться их использовать втемную, подбросив дезинформацию…
– И, наконец, получить долгожданную возможность разделаться с Атаманом, – добавил я.
– Ты к чему склоняешься?
– Нужно играть. Атаман – сейчас это главное. Да и с золотом давно уже пора разобраться. Это ведь не просто тяжелый металл. Это валюта, заводы и специалисты. Это индустриализация.
– Ты меня не агитируй за советскую власть! Я ее устанавливал, когда ты в кубики играл. Меня за нее резали и пытали.
Я вдруг как-то другими глазами посмотрел на его шрамы. И он, заметив мой взгляд, устало произнес:
– А ты как думал? Беляки. Контрразведка… Я был один из руководителей подполья. Пытали меня каждый день. Кнутом пороли. Резали по живому. Залечивали и опять пытали. А я ничего им не сказал. Потому что знал – гибну не зря. И за мной другие придут. Доделают то, что я не доделал. За мной правда была. А за ними только злоба.
– Как удалось выбраться из застенков? – спросил я, ощущая какую-то зябкость.
– Конный отряд товарища Альберта Апиниса, совершавший рейды по тылу противника, вырвался далеко вперед да и захватил городок, разбив в хлам немногочисленный гарнизон и тамошнюю контрразведку. Истекающего кровью меня и нашли.
– О как. Герой Гражданской войны товарищ Альберт – это нынешний полпред ОГПУ в области?
– Он самый. Такие вот канаты нас стянули. Поэтому он много мне прощал. Из-за этого пока и сижу в этом кабинете, а не выкинут на улицу. Но это все не важно. Важно только дело, Сашок. И как мы его делать будем? Играть или арестовывать?
– Конечно, играть, – воскликнул я азартно.
Вот только с игрой у нас не задалось. Притом моментально.
Дверь кабинета распахнулась. На пороге возник Первак собственной персоной – картина Репина «Не ждали!» И взор его был совершенно обезумевшим…
Глава 34
Глядя куда-то мимо нас, заместитель начальника окротдела прошествовал к круглому столику в углу кабинета, схватил стоящий там графин и выхлебал чуть ли не половину содержимого прямо из горлышка. Потом упал на стул и стиснул виски своими тонкими музыкальными пальцами.
– Данилыч, я пристрелил
