Что ему сказали после моей смерти? Во что он поверил? Что сделает, увидев меня? Даст шанс хотя бы заговорить или с порога оглушит булыжником поувесистее и отправит куда следует?

С одной стороны, из пятерки он единственный не гнал меня на флажки, обвинив во всех смертных грехах. С другой — охоту на меня устроили как раз для его спасения и вряд ли после, в рассказах, допускали разночтения в вопросе, кто в этой сказке главный злодей.

— Вам чего?

Привратник у ворот, таких же обманчиво кружевных, как и вся остальная изгородь, одарил нас оценивающим взглядом и, по всей видимости, записал в лучшем случае в хреновые менестрели. Грязные, с усталыми лицами, на тощих кривоногих лошадях и практически без вещей. Еще не нищие, но уже не те, кого пустят на порог княжеского поместья.

— Мы к князю Ла Риду с важным сообщением. — В конце концов, гонцы тоже бывают разными.

— Передавайте.

— Личным сообщением, — с легким нажимом уточнила я. — Секретным.

На удивление, привратник не стал спорить, звать охрану и выгонять нас пинками. Велев ожидать на маленьком пятачке между внешними и внутренними воротами, ушел вглубь двора. Тут была скамейка, навес и несколько разросшихся кустов, защищавших от ветра. Уже неплохо. По крайней мере, слуги в этом доме не страдают приступами мелочной власти и не маринуют на ветру часами тех, кто не вышел рожей, просто потому, что могут.

Рой-гэ появился спустя несколько минут с видом человека, совершенно точно отвлеченного от важной работы, в которую он был погружен с головой. Даже взгляд был слегка расфокусирован, будто мыслями он был все еще за рабочим столом.

Впрочем, стоило ему заметить меня, почти сонно прищуренные глаза распахнулись и даже рот чуть-чуть приоткрылся. Я почти почувствовала, как его тело встряхивает мгновенной судорогой напряжения, и не сдержала горькой улыбки. Ожидаемо, что ты видишь во мне лишь опасность, милый друг.

— Здравствуй, И-Нин. — А вот голос, на удивление, был спокойным. Жестом отослав слугу, он подошел и слегка поклонился, словно встречая дорогого, пусть и не очень близкого гостя. — Ты жива. Кто пришел с тобой?

Я оглянулась и, запоздало осознав, что Ян вновь напялил личину Ворона, неопределенно качнула головой:

— Спутник.

Все повторяется. Но если в первый раз мы играли трагедию, то теперь это представление больше всего напоминает фарс.

— Хорошо. — Рой одарил «Ворона» таким же полупоклоном и вновь обернулся ко мне. — Судя по виду, ему нужна ванна, обед и отдых. Тебе тоже, но я рискну быть негостеприимным хозяином и попрошу сначала поговорить. Надеюсь, я правильно понимаю и ты хочешь мне кое-что объяснить?

Мне оставалось лишь кивнуть и растерянно ждать, пока он вновь кликнет слуг и велит позаботиться о госте. После чего, церемонно подав руку, проводит в дом.

Вот так просто? Ни швыряния вещами, ни возмущений, ни страха? Он просто возьмет и выслушает?! Ох, Рой-гэ…

Ладно, бурное проявление эмоций — это последнее, чего стоило бы от него ожидать, он для этого слишком воспитанный. Всегда таким был. Даже когда мы бесились в комнате на четверых с Огнем и Дождем, когда брошенные друг в друга подушки и стихийные тени летали у него над головой, наш каменный князь всего лишь поправлял взлохмаченную прическу, переворачивал книжную страницу и очень вежливо просил нас угомониться.

Но теплый прием тому, кто, по всеобщей версии, проклял тебя и всю твою семью…

Закралась даже мысль, что это ловушка. Но Камень и подлость… Да нет, не клеится.

Привели меня в небольшую гостевую комнату.

— Слуги принесут немного горячей воды и чистую одежду. Умойся и спускайся, через четверть часа подадут обед, и мы сможем поговорить. — Рой хотел было уйти, но вдруг замер у порога. Помедлил, будто борясь с какой-то мыслью. Вернулся и необычно порывисто меня обнял. — Я не знаю, что произошло, но я очень рад, что ты жива.

Он отпустил меня и вышел раньше, чем я справилась со вставшим в горле комом. А затем запястье обожгло болью.

Под наспех закатанным рукавом обнаружилось, что шипастые стебли полураскрытых бутонов из черных стали зелеными.

Глава 37

Ян

Если бы кто-то сказал мне час назад, будто хоть что-то в мире я сейчас предпочту горячей воде, ароматному мясу и крепкому сну, я бы даже смеяться не стал, настолько это было нелепо.

И сейчас, так же нелепо, бросил все вышеперечисленное и приник к на счастье приоткрытой резной двери. Ну да, да! Я озверел от одной мысли, что меня выставили, как никчемного чужака, отправили получать удобства, а сами решили поговорить. Я должен знать, о чем они разговаривают! Да мало ли… чего можно ожидать от поганых дружков, уже предавших ее один раз? И сама Нин-джэ ни фига не вызывала доверия в плане самосохранения. Отвлекусь на пять минут, а она убьется еще об какого-нибудь своего прежнего брата? Нет уж.

Так что пришлось красться по коридорам, избегая слуг. Слава всем чертям в преисподней, это я умел еще до того, как меня выдрессировали в школе наемных убийц.

Найти нужную дверь тоже оказалось нетрудно. Ну и все, на этом моя удача закончилась.

Потому что слушать было нечего. Князь Ла Риду привел гостью в малую столовую и первым делом приказал подать ужин.

Нин-джэ, несмотря на уверение, что готова разговаривать, бо́льшую часть времени занимала рот не словами, а едой. Что не могло не вызывать жгучей зависти и раздражения. Я что, сюда пробрался, чтобы посмотреть, как она ест?!

Жизнь, впрочем, решила разочаровать меня еще сильнее. Как только Нин-джэ прекратила сметать все что видит, ее недопроклятый дружок изволил поднять свою аристократическую задницу и собственноручно захлопнуть дверь. Да так стремительно, что я еле успел сигануть за ближайший угол, чтобы не попасться с поличным.

По возвращении выяснилось, что резное дерево пропускает звука чуть меньше чем ни шиша. Вот и стоило ради такого информативного подслушивания пренебрегать стынущим обедом, а?

Любопытство все же голод пересилило. Вместо того чтобы вернуться к горячей воде и обильному угощению, я украдкой прошмыгнул на улицу и попытался высчитать окно.

Допустим, второй этаж. По коридору это третья дверь, крыло западное. Сколько навскидку окон в одном помещении?

Прикинув, куда именно нужно забраться, я потратил почти десять минут на то, чтобы вскарабкаться по вычурной лепнине,