за патлы, — в этот раз я смогу заставить себя сделать то, что нужно, ради всех. Я никогда не смогу себя за это простить, но все равно убью тебя, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы кому-то навредить. Я клянусь и, в отличие от тебя, клятв не нарушаю.

— Нин…

— Скажи, что понял меня.

— Я понял.

— Умница.

Не разжимая болезненной хватки, она наклонилась и невесомо поцеловала мои иссохшие губы.

Чертов мир вспыхнул всеми красками радуги, теряя проклятую серость, в которую он погрузился давным-давно. Что, ну что в ней такого? Почему меня трясет от этой близости, как в лихорадке? Я не этого хотел! Я вообще не хотел…

— Рассказать, что я делал, пока ждал тебя? — Хрип вышел совсем уж непотребным. Но я просто не мог промолчать и не знал, что еще сказать.

— Потом. Все потом. Я устала. — Нин-джэ снова откинулась на стену и прикрыла глаза. Улыбнулась странно. — Это для тебя прошло двадцать лет, Ильян. А для меня… Понимаешь?

Меня морозом по шкуре продрало, когда я осознал, о чем она говорит. Смерть, мое предательство, копье Огня. Все это тонуло в океане дней и лет. Но не для нее.

Нин-джэ помнила все так хорошо потому, что пережила совсем недавно. Буквально на днях… И мне не стоит надеяться на то, что время подлечило ее раны, притупило боль и бдительность.

* * *

Гнетущее однообразие пейзажа искупало только то, что лошадей мы все же украли. Отбивать задницу в дешевом седле — тот еще восторг, но это точно не хуже, чем преодолевать однообразные пыльные мили на своих двоих.

Привалов мы почти не делали — даже спали по очереди по паре часов. Нин-джэ была уверена, что орденцы ищут нас, и я, хоть и не разделял ее паранойи, не был готов поставить свою жизнь на обратное. Следят так следят.

Костров мы тоже не жгли, кроме той первой ночи, когда моя жизнь буквально зависела от того, удастся ли отогреть проклятую кровь. Дальше пришлось довольствоваться холодной родниковой водой и небольшим запасом хлеба и моркови, спертым вместе с лошадьми.

Ну, как спертым. В стойле Нин оставила золота куда больше, чем стоили эти облезлые клячи и продукты, по всей видимости предназначавшиеся в угощение как раз этим клячам.

Но куда больше дороги на меня давил тот простой факт, что Нин-джэ и не думала посвящать меня в свои планы. Я просто ехал, не знаю куда, сколько и зачем. Это невероятно раздражало, но я раз за разом усилием воли глотал подступающие к горлу возмущения. Не время качать права, докачался уже. Для начала неплохо бы упрочить хлипкое взаимопонимание. Пусть верит, что я полностью покорился ее воле, а дальше посмотрим. Главное — все не испортить.

В разбавленном только крайне редкими разговорами пути прошла почти неделя. Все мои попытки начать диалог неуклонно наталкивались на незримую стену равнодушия. Однако вечерами Нин-джэ порой приходила сама, слегка приобнимая за плечи или заводя ненавязчивый разговор. И именно в такие секунды я отчетливо понимал — все было не зря.

На восьмой день тоскливого переползания от кустов к кустам вдалеке показалось поселение. В пространстве я давно успел заблудиться, так что у меня было как минимум три варианта, куда нас принесла нелегкая. То, что силуэты строений издали не напоминали громадный замок, исключало минимум один из них, а когда мы приблизились, я сам подивился, что не узнал это чудесное место раньше.

Здесь, мать его, именно здесь сошлись все гребаные звезды невезения, когда я наложил проклятие.

— Чего замер?

Только после оклика я понял, что неосознанно придержал повод и застыл, тупо глядя на поместье, окруженное большим количеством крошечных сельских домиков.

— Ты решила сдать меня ему? Я бы даже сказал, что это гуманно. В отличие от всех остальных твоих друзей он, скорее всего, убьет меня быстро.

Нин-джэ на удивление легкомысленно фыркнула.

— Не надейся, если уж убивать, то собственноручно. Но ты правильно понял, к кому в гости мы идем. Так что не замирай. Если нам повезет, то сегодня мы сможем выспаться в чистых постелях и нормально поесть. А если нет… ну что же, необходимость спать и есть отпадет сама собой.

Глава 36

Ли Нин

Я даже не спросила, как он выжил.

Я даже не удивилась этому.

Я же почти смирилась с тем, что его больше нет. Или не смирилась? Где-то в глубине души так и не поверила?

Почему он идет со мной? Потому что все равно не отстанет. Потому что мне проще держать его на глазах и знать, что он делает, чтобы вовремя остановить. Потому что… потому что я так хочу.

Дурость несусветная. Попытка вернуть то, что вернуть невозможно. И отказаться — ну никак, словно ржавым крюком наживую из себя душу драть. На такой героизм я не способна. И снова, как глупый ослик, запряженный в мельничное колесо, бегу по кругу, повторяя прежние пути с упорством, достойным лучшего применения.

Но если в прошлый раз этот путь был сказочным, то теперь он походил на страшилку, какой пугают детей, чтобы не бегали за околицу по ночам.

Я многое отдала бы, чтобы испытывать хотя бы десятую часть той уверенности, с которой говорила, когда рассуждала о том месте, в которое мы направляемся.

Столица княжества Ла Риду осталась немного в стороне. Правитель не любил городской суеты и большую часть свободного времени проводил в своем загородном поместье. Могло бы показаться, что это не слишком осмотрительно: за городской стеной правящая династия более защищена, да и за делами присмотреть удобнее, когда они крутятся у тебя под самым носом.

Но у Камня был секрет. Во-первых, он мог почти мгновенно перемещаться между городской и загородной резиденциями по подземному ходу, войти в который мог только маг земли княжеской крови. А во-вторых, посмотрела бы я на того безумца, что решит штурмовать поместье, выглядевшее таким обманчиво беззащитным.

Не зря же проклятие в его дом пришло не открыто с мечом и осадными машинами, а тайно, змеиным обманом и предательством.

Въезжая по узкой песчаной дороге в сад, я с раздражением увидела, что руки дрожат настолько заметно, что поводья ходят ходуном. Пришлось впиться пальцами в луку седла и поглубже вдохнуть.

Камня я не видела… Сколько? Если не считать, конечно, созерцания его бесчувственного проклятого тела — дольше, чем всех остальных. Если