точки прибытия. Но и портал, и город всё ещё стоят, мальчик, уверяю тебя. Что же до катаклизма… Это великая скорбь и для меня, и для моих друзей-аристократов. Достаточно сказать, что старый император, наш повелитель, стал… неблагосклонен. Он правил уже много эпох и намеревался сохранить такой порядок вещей навеки. И мы решили, что его пора сместить. Мы заключили сделку с одним из богов, Нимоном, богом смерти и разрушения. Он согласился помогать нам при условии, что мы поможем ему в битве против остальных богов. Мы составили план, назначили место и однажды нанесли удар. Наши убийцы и солдаты напали на служителей и жрецов иных богов и перебили их, отрезав богам путь к изначальному источнику силы – их жрецам. В тот миг, когда они стали слабее всего, Нимон скастовал великое заклятие, изгнав их на тысячу лет, если не больше, и лишив императора их благословений, что позволило нам убить его.

Лицо барона раскраснелось. Его явно переполнял гнев.

– Но потом предатели обнаружили свой истинный лик, и луна Иштик, сменив орбиту, оказалась на юге империи. Разрушения были просто чудовищны. Облака пепла закрыли солнца, землетрясения всколыхнули землю. Целые города, оказавшиеся вблизи удара, обратились в руины, бесценные сокровища были навек утрачены. Мой собственный летний дворец в Йермонте сравнялся с землёй! Сотни моих наложниц и слуг, на которых я потратил без счёту золота и денег, исчезли! Лишь с помощью магии мы стабилизировали небольшую зону, убедившись, что великий портал и Даи’Амарант останутся целы, но вскоре до нас дошли слухи, что твари, попавшие в эпицентр, обезумели. А кроме того, явились и чудовища, изгнанные из этих земель много веков назад. Теперь же они разгуливали на воле, а наши армии покинули позиции и были слишком далеко, чтобы защитить нас. Мы не знали, куда направиться, чтобы спастись. А потому открыли великий портал на самую дальнюю дистанцию и бежали, прихватив лишь самое ценное и только избранных слуг. Прибыв сюда, мы заняли этот никчёмный край и прервали связь с порталом, отрезав себя от дома и оказавшись так далеко от него, как это было возможно. С тех пор каждые пять лет нам удаётся скопить достаточно маны, чтобы открыть новый портал на родину. В конце концов мы сумели наладить что-то наподобие нормальной жизни, и вот все мы здесь, и теперь ты знаешь своё место в этой истории. Теперь, как я и сказал, ты либо вернёшь нас домой, либо умрёшь, пытаясь это сделать.

Я так и стоял, открыв рот и глазея на него. Этот чёртов хрен убил старого императора – собственного отца, или предка, или кем он там был, – вступил в сговор с богом смерти и разрушения, изгнал из мира иных богов и лично накликал на головы людей тот самый катаклизм, который практически уничтожил его же собственные земли. А теперь он ждал моей помощи.

– Я… кхм… хотел бы уточнить. А сколько людей погибло? Ну примерно… мой лорд? – спросил я, с трудом подавляя желание закатить глаза от его очевидного раздражения.

– Люди? Кто знает. Несколько сотен тысяч крестьян, надо полагать. А потом ещё в несколько раз больше в те времена, что настали. – Он пожал плечами так, будто подобное никогда не приходило ему в голову. – Вероятно, если несколько сотен тысяч гномов и эльфов. Да, и столица нагов была неподалёку от эпицентра, так что, полагаю, большинство из них не выжило. А что?

– Сотни тысяч людей… вероятно, миллионы. И все они мертвы, потому что ты хотел стать императором? – прошептал я, глядя ему в глаза.

– Слушай внимательнее, мальчик! В южных землях было не так уж много людей, и я тебе это уже говорил. Всё больше гномы, эльфы, наги и менее распространенные расы. Всякий сброд.

Я продолжал ошеломлённо смотреть на него. Я никогда не понимал расистов, а барон находился даже на каком-то новом уровне – видоненавистник. В цитадели я видел несколько темнокожих мужчин и женщин, но лишь на должностях прислуги, не в его окружении. Я не знал, совпадение это или он на самом деле и в этом смысле расист…

Но я встряхнулся и продолжил, не желая упускать такой шанс задать вопросы:

– Хорошо. Я понимаю, что мы с вами родня. Так почему же у меня нет никаких ваших… отличительных особенностей? Я имею в виду ваш великолепный рост, когти, чешую… Откуда это всё?

– Ха! Вот наконец-то и хороший вопрос. Это результат следования по пути приращения. Жемчужина даёт тебе много возможностей, кроме того, что пробуждает спящие магические способности. И одна – вероятно, величайшая из них, но и наименее понятная – это способность к приращению. Когда ты сражаешься с особо сильными соперниками, иногда у тебя появляется шанс забрать себе часть их силы, их сути. Это зависит от твоих узлов. Если жемчужина уже достаточно высока уровнем, чтобы позволить тебе дополнительный узел, а ты его ещё не выбрал, она попытается вобрать в себя эту суть, включая след генетического кода этого создания. Это происходит примерно один раз на десять уровней. Успешно впитав всё, что можно, жемчужина предложит тебе выбор. Она может усовершенствовать тебя физически, наделив способностями поверженной твари, или может усилить один из меридиальных узлов.

– Окей, а с маскировкой проблем не возникает? Выходит, я буду отличаться от прочих обитателей империи? И к тому же… На другие расы вы смотрите свысока, но в то же время используете части других существ, чтобы стать сильнее?

– Я становлюсь совершеннее, Джек, ближе к божественному идеалу. И почему бы мне не совершенствовать себя величайшими способностями тех, кого я победил? Сделать кожу прочнее, чтобы её сложнее было проткнуть, превратить ногти в своё персональное оружие, обрести способность к полёту, если мне так будет угодно? С чего это низшим тварям обладать такими преимуществами? И кроме того…

Барон поёрзал в кресле, словно пытаясь устроиться поудобнее, и вдруг его массивная фигура словно размылась. Он будто сжался, одежды стали ему велики, и когда всё наконец закончилось, передо мной сидел обыкновенный человек. По крайней мере, так казалось.

Он был невысок ростом, кожа жирная, сальные волосы, ногти и зубы – самые обычные, и небольшой пивной животик. Он вдруг показался так похожим на всем известного лорда, не сумевшего одолеть всеми любимого огра[2], что я вынужден был прикусить язык, чтобы не рассмеяться.

А барон продолжил:

– Я собирался переменить облик несколько позже, однако теперь ты видишь, с какой лёгкостью я меняю форму даже здесь, где количество маны ничтожно. Менять облик можно по собственному