— Да! — последовал в ответ дружный хор, превративший студентов в этаких солдатиков на построении. Я даже сглотнула. Как-то меня настораживал этот демоняка, а когда мы потянулись строем к матам, не удержалась и спросила у Даны тихим шепотом, наклонившись к сокурснице:

— А это кто?

— А? — она оглянулась.

— Препод?

— Ну да.

— А, — девушка улыбнулась. — Соловей Одихмантьевич, — назвала она имя преподавателя.

— Соловей? — повторила и тут же в голове вспыхнула догадка. — Разбойник который?

— Ну да. Только ты его не вздумай так назвать. Сразу получишь дополнительные отжимания. Тут парни уже разок пошутили, потом неделю занимались так, что из аудитории выползали, — хихикнула Дана.

— А разве его этот, Муромец, или кто там, не убил? — спросила я еще тише.

— Ну да. А потом его оживили с помощью мертвой и живой воды, — ответила Дана и шикнула на меня. — Все. Не здесь. Захочешь, потом поговорим. А то услышит и будем колбаситься здесь до посинения.

— Хорошо. Поняла, — кивнула я, стараясь не обращать теперь слишком пристальное внимание на профессора.

Надо же, кто тут студентов учит, мелькнуло в голове. И кажется, это только начало. Вот только как не реагировать на подобные сюрпризы и как не удивляться тому, что вижу, ума не приложу.

— Итак, не стесняемся, строимся, — скомандовал Соловей. — В три шеренги становись!

Мы и встали. Я постаралась оказаться рядом с Даной. Все же, она могла мне хоть что-то подсказать и совет дать. А то все это как-то напряженненько.

Откуда-то из воздуха по щелчку пальцев не совсем живого препода, заиграла музыка. Словно кто-то усиленно бил по роялю и не совсем впопад. Господин Соловей встал так, чтобы мы его могли видеть. Ноги на ширине плеч, руки на талии, и начал упражнения, призывая нас следовать его примеру. В итоге разминка, как оказалось, ничем не отличалась от той, которую мы проводили в школе. Стандартный набор упражнений, призванный пробудить мышцы ото сна. И пробуждали мы их битые полчаса, после чего я поняла, как давно не занималась подобными вещами. Ручки-ножки начало тянуть, но так приятно, без неудобств.

— Все, девочки-мальчики, разогрелись? — спросил Соловей. — Теперь разделились. Парни подтягиваться, девушки — отжиматься.

— Отжиматься? — повторила я.

— Тридцать и пятьдесят, — велел преподаватель.

Оставалось надеяться, что нам, слабому полу, выпала первая цифра. Но тридцать раз отжаться, это оказалось просто нереально. Сделав бодрый первый десяток, на втором я уже шлепалась пузом, а на тридцатом у меня так задрожали руки, что я рухнула лицом в мат, понимая, что больше не в силах даже пошевелиться.

— Новенькая, чего с матом целуешься? — прозвучало насмешливое откуда-то сбоку.

Я сделала над собой усилие, перевернулась на спину и посмотрела на шутника. Один из сокурсников, вися на перекладине, пялился на меня с откровенным весельем в глазах. Так что, лежа вполне комфортно, благо матик был удобный, я фыркнула, отвечая на его плоский юморок.

— Так, Кузьмина? — заметив, что я отдыхаю, преподаватель подошел ко мне, присел на корточки и взглянул черными глазами, от взора которых по спине мурашки пробежали плотным табуном. — Отдыхаем? — уточнил преподаватель.

— Не могу больше отжаться ни разу, — призналась откровенно. — Ощущение, что попала как минимум в армию, а не на пару по физре.

Соловеюшка глазиком моргнул, и я медленно села.

— В армии сложнее, Кузьмина, поверьте. Но вы втянетесь. Всему свое время. Я вам сделаю поблажку, так как вы поступили позже остальных, но за месяц должны нагнать физическую подготовку. Понятно?

— Еще бы, — простонала я.

Смотреть в глаза преподу было неловко. Меня они просто пугали, как и вся его фигура. Зато было любопытно, так ли он круто свистит, как в сказках сказывается? Но, конечно же, спросить не рискнула. А то еще свистнет, и меня тут размажет ненароком по матику. Позорища не оберешься.

Проследив, как Соловей, вот отчество не выговорю, хоть язык сломай, ровной пружинистой походкой направляется к парням, выдохнула с облегчением и покосилась на Данку. Она подмигнула мне и произнесла:

— Втянешься. Я в первый раз еле пять раз отжалась, а потом рученьки подвели и тоже с матом целовалась.

— Только ты это, — произнесла девочка рядом со мной, уже выполнившая норматив, — если что, магией себе не помогай. Соловей Одихмантьевич поймает и будешь неделю полы в зале драить. Поймает второй раз, станешь драить раздевалку и душевую.

— А? — опешила я.

— Мила на своем опыте это проверила, — хихикнула Дана, а названная Милой протянула мне руку и представилась, — Людмила Фельд.

— Кузьмина Лада, — я пожала ее пальцы.

— Да я знаю уже. Мы же на одном курсе, — улыбнулась девчонка.

Она мне понравилась. Светлые волосы, голубые глаза и искорками веселья, таившегося в глубине. А затем взгляд вырвал девчонку в самом конце зала на последнем мате.

Соседушка моя, любительница поплескаться и не убрать за собой. Вот была первая мысль.

Рыжая, несмотря на ее полноту, уже отжалась и теперь сидела, не глядя ни на кого в сторонке.

Странная она. Нелюдимая совсем.

Я бы и дальше подумала о соседке, но тут в зале прогремел голос Соловья, и мы резко встали.

— Встать и строиться, — сказал препод. — Это была только разминка, — предупредил он и я не удержала печального вздоха, мысленно представляя себе, как после адской пары, иначе и не назовешь, меня будут выносить из зала на руках.

Ника не стала ждать распоряжений. Она начала действовать сразу, как только вернулась в город через портал.

В ее огромных апартаментах был специальный уголок, отведенный для магии и колдовства. Причем, Вероника Земская даже не скрывала его.

Она не нарушала закон. Ведьма имеет право колдовать, варить зелья, если у нее есть патент. А патент у Ники был.

Даже друзья, те, кто не знал об обратной стороне ее жизни, тайной стороне, которая нравилась ведьме, приходили в ее квартиру и лишь усмехались, глядя на комнату, где хранились свечи, гадальные карты. Где на полках сушились цветы, а в банках лежали заспиртованные части мелких грызунов.

— У каждого есть свои увлечения. Я увлекаюсь магией, — важно говорила Ника в таких случаях своим друзьям.

— Ну и как, получается? — спрашивали у нее и тогда ведьма искренне смеялась и лишь руками разводила. А про себя думала о том, что всегда то, что на виду, не вызывает таких подозрений, как скрытое.

«Если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место!» — учила внучку когда-то Глафира. И вот ее совет пригодился.

Сегодня Ника собиралась узнать, кому ее бабушка отдала свою силу.