время Рат пытался найти способ попасть внутрь башни в самом сооружении, а на самом деле, он всегда был подземным.

– И это все? – разочарованно спросил Громов.

– Только не говори, что ожидал магические заклинания и торжественную выдачу волшебной палочки в конце, – съязвил Мирон.

– Гм, вообще-то вроде того.

– Это все сказки, – отмахнулась Уварова.

– Ага, сказала девочка, которая умеет пламя держать в ладонях.

– Рат, я не умею просто так создавать руками огонь. Никто не может. Это словно зверь, которого можно приручить и убедить сделать то, что тебе нужно. Для этого он должен чувствовать твою непоколебимую силу, которая способна укротить его, но при этом почтение к его существованию. Дашь слабину или возомнишь себя повелителем стихии и все пропало: огонь либо не подчинится тебе, либо вырвется на волю и станет разрушительной силой. Вот как тогда на школьном дворе, когда ты смог призвать ветер, но не справился с ним.

Солнце стремительно опускалось и уже едва освещало парк. Лишь самый верх смотровой башни еще грелся в его лучах. Подростки спустились вниз. Ход был темным и тесным, но, к счастью, коротким. Совсем скоро они толкнули такую же металлическую пластину, но уже внутри сооружения, и очутились словно в большой каменной трубе. Здешний запах напомнил Рату тот, что был во время ремонта в детском доме, особенно когда штукатурили потолок. Мирон чиркнул спичками и справа загорелась бронзовая керосиновая лампа. В тусклом желтом свете строение казалось особенно загадочным. Теперь Громову отчетливо была видна шершавая круглая стена, прижатая к ней лестница, которая тянулась вверх спиралью, ржавые перила и уйма свободного места посередине от самого пола и до крыши, точно вертикальный тоннель.

Скалин пошел первым, держа в руках лампу, а Эмма и Рат следом за ним. Ступени были жутко неудобные: слишком маленькие, да еще и битые – того и гляди оступишься и полетишь вниз головой в пропасть, перила-то не слишком надежные. И вот верхняя часть смотровой башни – гладкая площадка, кострище в центре, окна высокие по кругу до самой крыши, открывающие померкнувшее небо, множество холмов, на котором разросся Грувск, огни города, блеск колосящихся вод Хелетты и темнеющий бор. От такого завораживающего великолепия у Рата перехватило дыхание. Он во все глаза смотрел на родные места. Отсюда город виден во всей своей красе и надивится ей невозможно.

– Эта башня была построена вместе с первыми домами в городе. Наши дедушки недолго использовали ее по назначению, ведь когда Володар утратил всякую человечность и стал злым духом или, как говорили раньше, нежитем, то им удалось запереть его в Маалум, – смотря вдаль, произнесла Эмма.

– А чем сильнее колдуны и злые духи, тем труднее им пересечь энергетические линии, поскольку те, чувствуют их силу. Поэтому к нам попадает только низшая нечисть. Она способна устроить человеку большие неприятности, но защититься от нее, куда легче, чем от колдунов или демонов, – продолжил Рат. – Лиза говорила мне об этом.

– Именно. Страшное зло было изгнано и необходимость в особенной осторожности пропала. Башня стала скорее местом дружеских собраний. Но иногда все же здесь обсуждались дела по устранению пакостливых духов в Грувске или других городах, в которые приходилось ездить на так называемую «охоту». Теперь близится наше время нести службу, и уже мы, а не наши родители приходим сюда.

– А что случилось с Володаром?

– На сколько я знаю, он развернул войну в Маалум и является ее императором уже около двухсот лет, – ответила Уварова.

– Ага, живучий старикашка, – ухмыльнулся Скалин.

– А если он все-таки пройдет через границу и попадет в наш мир? – спросил Ратмир.

– Не беси мои мозги, Громов! Этого никогда не случится! Если бы он мог, то давно бы уже так и сделал, – ответила Эмма.

– Может он просто еще не нашел способ обмануть энергетические линии, а? Но это ведь не значит, что он никогда не сможет этого сделать. У него так-то целая вечность впереди, – сказал Мирон.

– Одно я знаю точно, мы трое ни за что не должны такого допустить. – Серые глаза девочки стали особенно серьезными и решительными.

Рат поднял взгляд на полоток башни и увидел изображения мифических существ. На стенах по кругу между окнами прикреплены незажжённые факелы, висели бинокль и большой лук, каким пользовались видимо до появления наручного со стрелами-молниями, внизу горкой лежали бумажные рулоны и оставленные любопытными птицами перья, валялись несколько камней необычной формы. Громов потянулся за одним из рулонов, но вдруг оглушительный крик разрезал воздух. Такой крик, от которого внутренности холодеют, будто проглотил кусок льда, и вмиг безошибочно понимаешь, что случилось что-то по-настоящему страшное. Парк сразу стал мрачнее в сотню раз, чернее даже в свете фонарей.

Подростки в ужасе застыли. Не произнеся ни звука, они переглянулись меж собой и тут же стремглав бросились вниз. На улице уже совсем стемнело. После кошмарного крика наступила тишина и жизнь вокруг замерла. Не слышно было ни уханья совы, ни скрипа сверчка. Рат оглядывался по сторонам, внимательно осматривая места своим особенным взглядом, но Савина нигде не было, да и вообще никого, даже птицы, насекомые и грызуны затаились в своих укрытиях.

– Спокойная жизнь этому фрику явно не мила, – хмыкнул Скалин.

– Заткнись! – зарычал Громов.

– Что ты сказал? – тут же прогремел Скалин.

– С ним явно что-то случилось и все из-за тебя! Зачем нужно было оставлять его здесь?!

– Я?! Я оставил? Ты сам его бросил тут, потому что слишком хотел увидеть башню. Друг из тебя такой себе.

Слова Мирона, словно удар под дых. Рат было замахнулся кулаком, но вдруг остановился, стиснул зубы – прав Скалин: он бросил, он виноват.

– Стойте, – вмешалась Эмма. – Оставим разборки на потом. Нельзя терять время, нужно Савина отыскать пока не поздно.

Ратмир и Мирон согласно кивнули. Они разделились и отправились осмотреть парк и набережную. Спустя полчаса троица снова встретилась возле каменного лабиринта – никто из них не мог порадовать хорошими новостями: Егор как сквозь землю провалился.

– Может его сова напугала, и он домой убежал? – сказал Мирон. Эмма смирила его взглядом. – Что? Я просто предположил?

– Нет, я нашел его папку с рисунками у холма. Он бы ее не оставил.

Неожиданно Рат почувствовал жар на груди. Его талисман «огненная кольчуга» вдруг накалился прямо как тогда, когда он забыл его в школьной раздевалке и встретился с какой-то нечистью. Он достал его из-за пазухи и уставился на крес.

– Что такое? – спросила девочка.

– Он, как кипяток.

– О, духи, это же благословенный крес! И если он нагревается, значит где-то поблизости…

Не