что Его Императорское Величество соизволит сделать все для развития страны «путем, указанным основными законами края, так что никакой вопрос, зависящий по этим законам от обеих государственных властей, не будет разрешен без содействия государственных чинов, в том Ваше Величество благоволили дать стране новые удостоверения в двух всемилостивейших рескриптах в прошлом году на имя председателя комиссии, ближе изъяснивших первый Высочайший манифест о созвании комиссии и вполне уничтоживших те опасения, которые... были возбуждены манифестом». «В рескрипте от 17 января 1862 года Ваше Величество изволили выразить Свою волю созвать всеобщий сейм немедленно по окончании комиссией возложенного на нее поручения и по принятии предварительных мер, необходимых для занятия сейма»... В заключение еще раз повторена уверенность, что за этим сеймом последуют другие сеймы...

28 марта (9 апреля) 1862 года всеподданнейшее донесение выборной комиссии депутатов было представлено Государю, который надписал: «Поступить с ним, как было условлено». Приведенные выдержки из всеподданнейшего отзыва выборной комиссии показывают, как неуклонно финляндцы шли к намеченной цели. Они с разных сторон обставляли власть так, что она должна была пойти в желаемом для них направлении. Все это вместе взятое свидетельствует также о том, что политически народ стал уже сознавать себя и потому вступление его в управление краем, вместе с правительством, являлось лишь вопросом времени. Так смотрели на нее финляндские обозреватели того времени. Это воззрение на комиссию прочно установилось затем в местной печати. «Значение выборной комиссии выразилось в том, что в ней сказалось первое пробуждение нашего национального самосознания».

Последствия созыва, комиссии Снелльман признал самыми счастливыми. «Если бы первому сейму без всякой подготовки представлены были все 54 предложения, то можно было опасаться, что недостало бы умных решений».

Труды комиссии были переданы сенату, которому надлежало представить свой отзыв о том, какие дела он находит наиболее важными для духовного и материального развития Финляндии, и потому подлежащими рассмотрению первого предстоящего сейма, и какие дела признает правильным решить в административном порядке. Представление сената в свою очередь подверглось затем рассмотрению комитета финляндских дел, который в течение июля 1862 года окончил возложенную на него задачу.

Комитет и сенат одинаково просили Государя установить общие законоположения, а также законы о привилегиях и чрезвычайных податях при содействии земских чинов. Отмена, как частного, так и публичного церковного покаяния, вместе с другими позорными наказаниями, побуждала сенат и комитет ходатайствовать о переработке уголовных законов. Замечательно, что при этом ни сенат, ни выборная комиссия не нашли повода просить о совершенной отмене смертной казни: ссылку же в Сибирь на пожизненную каторгу желала совершенно упразднить в виду только того, что «место заточения не подлежит власти финляндского правительства, которое поэтому лишено надзора как за обращением с сосланными, так и за попечением о них». Тогда же поднимался вопрос о погашении финляндского «государственного» займа при участии сейма, в том случае, если ему будут также сообщаемы отчеты и росписи о состоянии статного ведомства. Кроме того, к сеймовым вопросам были отнесены: подготовка сеймового устава, пересмотр церковного уложения, вопрос о расширении торговой и промышленной свободы, об общинном управлении и пр.

Имея перед собой историю выборной или январской комиссии, легко видеть, что система действия, которой придерживались финляндцы вплоть до наших дней, тогда уже вполне обрисовалась. Вопросы, признанные тогда имеющими первостепенную важность, остались впереди других вплоть до последнего времени. Основные законы, привилегии, подати и пр. — вот за что финляндцы крепко ухватились, желая стать хозяевами в крае. Все финляндское, по их мнению, подлежало финляндским законам и властям. От этого правила ими впоследствии никогда не делалось отступлений. Многолетняя последовательность должна была дать результаты, и она их дала в изобилии. Вся последующая «конституционная» жизнь края была прочно заложена во дни выборной комиссии, чем и объясняется её совершенно исключительное значение в ходе развития Финляндии. «Так называемая январская комиссия, — писали составители сборника «Финляндия в XIX ст.», — является лишь случайным эпизодом в государственной жизни Финляндии. Но эпизод этот знаменателен, как доказательство чуткой приверженности к основным законам, сохранившейся в населении, несмотря на долговременное политическое оцепенение».

В начале августа (1862 г.) мороз уничтожил жатву во многих местах страны. Предстояла страшная нужда. Требовалась скорая помощь. Редакции обращались к более счастливым, которые и раньше не отказывали в своей помощи, хотя такие милость и щедрость в течение последних лет значительно уменьшились. Так как неурожай предвиделся до его наступления, то затребовали сведений о количестве хлеба от губернаторов. Когда сведения были доложены Государю, Он надписал: «Надеюсь, что в случае нужды все необходимые меры будут приняты благовременно» (22 июня — 4 июля 1861 года). Сенат сделал, что мог. Государю доложили о мерах, принятых сенатом по случаю неурожая, и Государь повелел: «Объявить сенату мое благоволение за все дельные и своевременные меры, им принятые по случаю неурожая» (21 ноября — 3 декабря 1862 года).

Отовсюду поступали значительные пособия. О пожертвованиях периодически докладывали Государю. Из отчета за октябрь 1863 года видно, напр., что на голодающих поступило: из Финляндии — 152.093 р., из России — 133.669 р., из Швеции, Норвегии — 47.454 р. В Петербурге давали в 1862 г. любительский спектакль в пользу голодающих финляндцев. Платя взаимностью, Финляндия тогда же устроила подписку в пользу погорельцев столицы. «Helsingfors Daglbad» (№ 147) призывала к подписке, находя, что «слово сострадание — полно космополитического свойства». К устройству подписки в пользу погорельцев побуждал граф А. Армфельт письмом к Рокасовскому. «Здесь в С.-Петербурге идет подписка в пользу пострадавших от пожаров. Не находите ли Вы возможным организовать в пользу этих несчастных подписку и в Финляндии, так как между пострадавшими много наших компатриотов. тем более, что Финляндия много раз пользовалась симпатиями Петербурга в неурожайные годы и в годы опустошительных войн».

«Государыня Императрица, изъявив согласие на желание Августейших детей своих, оказать особое сочувствие страждущим от голода жителям северной Финляндии, препроводила к генерал-губернатору Великого Княжества от своего имени и от имени Их Высочеств 20.000 р. сер., для раздачи наиболее нуждающимся. Такая Монаршая щедрота, принята в стране с чувством живейшей признательности».

По поводу поступавших пожертвований абоская газета подняла вопрос: «Должна ли Финляндия принимать помощь от других стран»? — и решила вопрос отрицательно. Неурожай был только в некоторых частях края. Большая же часть страны имела средний урожай, а местами даже хороший. Поэтому редакция находила возможным обойтись собственными средствами, и только тогда, когда будут истощены все запасы, можно прибегнуть к помощи за пределами края. «Если тут и там были открыты подписки, то, тем не менее, во многих