временем нашёл работу в компании, поставлявшей сигареты на Крит. Денег хватало на еду и одежду, и Фанни, счастливая, что теперь у неё есть дочка, не требовала большего.

Однажды вечером, на четвёртый день рождения Тии, они отплыли от берега на гребной лодке из соседней рыбацкой деревни, чтобы поглядеть на гавань.

– Думаю, Тии нужна сестра, – сказала Фанни.

– Или брат, – сказал Себастьян.

Фанни коснулась руки мужа.

– Ты вспоминаешь своего брата?

Себастьян нахмурился.

– Нет.

– Вдруг он жив?

– Скорее всего, жив, да. Он всегда находил способы добиться желаемого.

– Всё ещё злишься на него?

– Он работал с нацистами, Фанни. Распространял их враньё.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел его! И ты его видела!

– Всего несколько секунд.

– И он сказал тебе, что всё будет хорошо. Будет работа. Семьи воссоединятся. Так?

Она опустила глаза.

– Да.

– И я так думал.

– Но почему он солгал? Зачем ему было это делать?

– Чтобы они оставили его в живых.

– Может, они и ему солгали? Ты никогда об этом не думал?

Себастьян стиснул зубы. Гнев на брата начал проявляться в нём физически.

– Чем вы с ним занимались в тот день?

– О чём ты?

– Сама знаешь. Тогда в доме.

– Опять ты об этом?

Они столько раз обсуждали то утро. Фанни снова и снова рассказывала о том, как пряталась в чулане, как боялась выйти, как держала Нико за руку, как через час ушла. Она ненавидела эту тему, потому что в конце концов всегда приводила её к мыслям о смерти отца на крыльце аптеки.

– Забудь, – сказал Себастьян. – Неважно.

Но это было важно. Ревность редко позволяет забыть. Та часть Себастьяна, которая чувствовала, что Фанни когда-то предпочла ему Нико, – была дьяволом, зародившимся ещё в его отрочестве. И хотя Фанни вышла за него замуж и родила от него дочь, в такие моменты этот дьявол продолжал нашёптывать ему на ухо.

* * *

Однажды Себастьян прочитал в журнале статью о человеке из Вены, который создал организацию, занимающуюся поиском бывших нацистов. По всей видимости, многие из них скрывались под новыми именами. У этого человека было финансирование, офис и даже небольшой штат сотрудников. Некоторые называли его «Охотником за нацистами». Он уже арестовал несколько бывших офицеров СС.

Несколько дней, разгружая на работе ящики с сигаретами, Себастьян думал об этом человеке. Однажды ночью, когда Фанни и Тиа уже спали, он сел писать длинное письмо, в котором подробно изложил всё, что помнил о своём заключении в Аушвице: поручения, которые давали, имена офицеров, контролирующих работу крематория и газовых камер, количество людей, убитых охранниками, и бесконечные преступления, совершённые шутцхафтлагерфюрером Удо Графом. Список растянулся на девять страниц.

Закончив, Себастьян отправил письмо тому самому человеку в Вену. Себастьян знал только его имя и название организации, у него не было ни адреса, ни номера дома, поэтому он сомневался, что письмо найдёт своего адресата.

Но через четыре месяца после отправки письма Себастьян получил ответное – от самого́ Охотника за нацистами. Он благодарил Себастьяна за предоставленную информацию и восхищался количеством подробностей. Охотник писал, что если Себастьян когда-нибудь будет в Вене, то он хотел бы встретиться с ним лично, чтобы проверить данные и получить от него официальное заявление об обвинении. Это может помочь в преследовании скрывающихся преступников, в частности Удо Графа, который, согласно собранной управлением информации, сбежал из польской больницы и исчез.

Себастьян перечитал письмо по меньшей мере десять раз. Сперва его охватила ярость, ему было почти физически плохо от осознания того, что Граф до сих пор жив. Но с каждым прочтением Себастьян чувствовал, как к нему возвращаются силы, как согреваются онемевшие от холода пальцы. Теперь он мог что-то сделать. Мог действовать. Долгое время заключение в лагере было для него верёвкой, которая связывала по рукам и ногам. Человек из Вены стал ножом, освободившим его от пут.

Себастьян не рассказал Фанни об этой переписке

Он спрятал письмо от Охотника за нацистами. И таким образом обманул жену. Ничего удивительного: недомолвки – это самая частая ложь, какая бывает между супругами. Люди опускают некоторые подробности. Не делятся определёнными фантазиями. О некоторых историях и вовсе умалчивают.

Вы оправдываете всё это, связывая меня, Правду, с лишними беспокойствами. Зачем баламутить воду? Вызывать волны? Например, Себастьян в разговорах с Фанни никогда не упоминал свой прошлый брак с девочкой по имени Ривка. Несчастный ребёнок умер от тифа в Аушвице, к тому же Себастьян почти с ней не разговаривал. В его понимании, эти отношения – поспешная свадьба, невнятные клятвы, бабушкино кольцо – были ошибкой, ответственность за которую несли другие люди, и он не желал, чтобы ему напоминали об этой ошибке. А ещё не хотел расстраивать Фанни.

Значит, обманывал её с добрыми помыслами, по крайней мере, так он себе говорил. Фанни, в свою очередь, поступала так же. Зная, как Себастьян завидовал брату, она ни разу за всё время в браке не обмолвилась о том, что виделась с Нико на берегу Дуная, или о том, что он, по её мнению, спас ей жизнь.

* * *

Когда Себастьян наконец показал письмо жене, она была ошеломлена.

– Зачем ты с ним общаешься? – спросила она.

– Он делает очень важное дело.

– Ну и пусть делает. У нас своя жизнь здесь, в Греции.

– Но ты же прочитала письмо. Моя информация может помочь ему.

– В чём?

– Найти этих ублюдков.

– Чтобы что?

– Чтобы их повесить. Пусть болтаются, пока не сгниют!

Фанни отвернулась.

– Ещё больше убийств, – пробормотала она.

– Это не убийство. Это правосудие. Так будет справедливо по отношению к моим родителям, бабушке с дедушкой, сёстрам. К твоему отцу, Фанни! Разве ты этого не хочешь?

Фанни смахнула слезу.

– А это его вернёт?

– Что?

– Если ты найдёшь этих нацистов, это вернёт моего отца?

Себастьян нахмурился.

– Не в этом дело.

– А для меня в этом, – прошептала она.

– Я хочу поехать в Вену.

Фанни растерянно моргнула.

– И оставить нас с Тией?

– Конечно, нет. Я никогда вас не брошу. Он взял её за руку. – Я хочу, чтобы мы поехали все вместе. Можем переехать в Вену. Я могу работать на этого человека. Я уверен, что пригожусь.

Фанни помотала головой, сперва медленно, а потом быстро, яростно, словно осознав, что на неё движется нечто ужасное.

– В Австрию? Нет, Себастьян, нет! Когда-то я бежала из Австрии! Прошу, не надо!

– Теперь всё иначе.

– Нет! Они все там живут! Они родом из этой страны!

– Фанни. Я правда в этом нуждаюсь.

– Почему? – теперь Фанни всхлипывала. – Почему ты