— Память ещё при мне, Ваша светлость.

— Я передумал. Они тут деда одного убили, дом захватили. Они вернулись к своему прошлому. Теперь прошлое вернётся к ним.

Я несколько секунд обдумывал, как поступить. С одной стороны, у меня есть отряд единороги, великолепно вооружённые, в отличной форме и обученные штурмовым операциям.

Да, я могу наплевать на то, что каганат — это откровенно не их юрисдикция. И привлечь к аресту и штурму их.

Однако так же я понимал, что боевики должны начать приносить хоть какую-то отдачу, а атаман должен показать себя, чтобы его начали уважать, так что из безусловно ужасающей ситуации я пытался извлечь и пользу.

— Так что мы сейчас пойдём и…

— Перебьём их? — кровожадно спросил Карась, левый глаз которого сверкнул частично зажившим синяком.

Чуй, который слышал то же самое, что и я, играл скулами рядом со мной.

— Нет, передадим их суду вашего атамана. Я не полиция, как он определит, так и накажет.

— Ты же знаешь, граф, я их не пощажу.

— Ты в своём праве, атаман. А теперь подбери человек шесть, оружие тут по мелочи есть. Пойдём и покажем мать Кузьмы тем, кто беззащитных местных обижает.

— А как же барин, вольному воля? — осторожно напомнил один из бойцов.

— А так. Воля не предполагает безответственности. Вы пришли сюда, чтобы стать новыми людьми. И станете ими, хотите вы того или нет. Кто откатится до каторжников, получит судьбу каторжников. Кто станет казаком, проживёт казаком. Кому не по силам, ну так идите, пашите землю, в охотники идите. Каждый получит своё и пусть не трындит про несправедливость. Такова правда, такова новая судьба.

Толпа умолкла, переваривая сказанное.

Из умолкнувшей разношерстной толпы боевиков осторожно выдвинулся один.

— Ваша светлость! Атаман! Смею представиться, урядник Скрипач. Командовал личной охраной Амвросия Дмитриевича.

— И?

— Наша группа испытывает чувство вины за то, что мы его не уберегли. И я же первым выступал за то, чтобы остаться на этой земле и с честью принять наказание, которое Вы, как наследник, на нас наложили. Карась, подтверди.

— Да, его парни знатно дрались.

— Мои люди готовы выдвинуться по первому сигналу. И в отличие от остальных, мы поддерживаем себя и оружие в боевом состоянии.

Глаза его блеснули гордостью. Да, он не выглядел, как странствующий бомж, а скорее, как старый, ещё не потерявший сноровку вояка.

Я вопросительно посмотрел на Чуя. Тот кивнул.

— Я не против, урядник. Но командует операцией атаман. Он ваш командир.

— Господин урядник, — подхватил Чуй, — Я прошу Ваших людей тотчас явиться и приготовиться.

— Есть!

— Аркадий Ефимович, мне потребуется больше людей, чем предложенные шесть.

— Могу сделать несколько рейсов.

— Так, — повернулся он к боевикам и хищно раздул ноздри. — Кто ещё в состоянии принять бой?

…

Меня «туда» по традиции не пустили. Я был только извозчиком этой спецоперации. Чуй всё спланировал сам. Дождался, пока ренегаты уснут, сам снял часового, если можно так назвать придурка, который сел пить чай под навесом и беззаботно уснул.

Наши пошли на штурм, я «смотрел» при помощи воздушного элементаля, который, когда ему было нужно, был способен оставаться беззвучным.

Когда драка улеглась и оказалось, что с нашей стороны нет потерь (с одной стороны, не велика заслуга пройти и захватить двадцать спящих и пердящих бандитов, а с другой — поди сделай это в чужом незнакомом доме). Только двое раненых, которых я перенёс в Кустовой и сдал на руки китайцам.

Китайцы привыкли к моим выходкам и приняли раненых, с пулевыми (так, между прочим) ранениями в ногу и корпус, без лишних вопросов и с хорошим прогнозом.

В процессе своих перемещений я вернулся к основному лагерю боевиков.

Вернее сказать, я оказался в полукилометре от него, там, где в лесу была большая заросшая травами полянка.

Тут уже стоял, призванный моим зовом, элементаль земли.

Я закрыл глаза и наши сознания словно слились. Некоторое время я просто пребывал в этом состоянии, а потом наш объединённый разум представил себе нечто вроде перевёрнутого котла, собранного из спаянных и сложенных вместе камней.

Котёл образовывал громадное, в пятьдесят метров помещение — нишу, полукруглую, с плоским сухим каменным полом, без крупиц грунта, как в полу, так и в стенах. Входов в полусферическую нишу два, круглых, позволяющих войти человеку, стоя в полный рост. Плюс небольшое, не больше, чем в кулак, отверстие в верхней точке.

Элементаль без удивления или возражений принял «техническое задание» и выполнил его впоследствии где-то за полчаса.

Затем я перебрасывал пленных обратно к лагерю, потом группу Скрипача, последним был сам Чуй.

Для меня это было как кино урывками, я же всё время скакал как кузнечик, ещё и Шило периодически кормил макрами. Может быть всем казалось, что наши перемещения — это легко и бесплатно, но это было не так. Меня постоянно тянуло блевать. Проглот Шило сожрал весь запас и всё равно ругался на недостаток энергии.

Под конец Чуй уже ухитрялся общаться с местными жителями, которые пришли на шум перестрелки и признали за Дмитрием славу героя и атамана.

На меня посматривали без особого интереса. Ну и чёрт с ними, главное, что бандитов забороли.

…

— Так, Дмитрий Николаевич, — я показал атаману его новое жильё, только что созданное элементалем, который, само собой, уже свинтил. Несмотря на то, что постройка суперсвежая, камни в конструкции уложены так аккуратно, что строению словно тысяча лет. — Вот ваше новое обиталище.

— И как это местные бойцы его раньше не заметили? — скептически спросил атаман.

— Помнишь, Дмитрий Николаевич, я тебя спрашивал про честность. И тебе мой вопрос не понравился.

— И сейчас не нравится. Вы на что-то намекаете, Аркадий Ефимович?

— Не заводись, всё ж таки не дизель. Смысл в чём. Да, может тут кое-какие магические силы и потрудились. Но видишь, какая штука? Если ты об этом доложишь, твои будут копать под меня. И в итоге мне такой магией пользоваться запретят. И хрен ты получишь на блюде вместо нормального оборудованного лагеря и стены вокруг.

— А что, будет прямо крепостица у нас? — с сомнением спросил офицер и потрогал стену сооружения, которое пряталось под землей.

Не знаю, что и как делал элементаль, но он поднял грунт вместе с растениями. То есть из ниоткуда возник полый холм, внутри которого было сухо и