– Я думаю, что вижу вас впервые. Или нет… Голос ваш знаком очень. Может, мы где-то пересекались?

– Ха, точно-точно! – беспечно произнес он. – Пересекались, еще как! В игре одной. Турнир из-за тебя всрали, вот недавно совсем. А вместе с ним и двадцать пять кусков зеленых, эх!

Я прекратил идти. Вместе с шагом чуть не потерял пульс. Рот мой раскрылся, но звуки не шли.

– Что, память отшибло, Рэй? – произнес Феникс. Это был он. И только после этих слов я распознал его.

– Ты… ты… – бормотал я, дрожа. – Ты что, со мной в одном городе живешь?

Феникс расхохотался.

– Ну конечно, дурень! – бойко заревел он. – Забыл меня, что ли, совсем? Или ты и Гарри позабыл?

Ясно не стало. Что за день жутких встреч? Откуда Феникс знает Гарри? Но не успел я задать ему этот вопрос, как его могучие руки тут же схватили меня за воротник и ударили о ближнюю стену.

– Ты, ушлепок гребаный, – зарычал Феникс, – говори: почему предал нас? Что с тобой творится в последние дни?

– Я не знаю ничего. Ничего не знаю! – завопил я. – Мне сейчас совсем не до игр, пойми!

– Это не повод бросать команду! Мы готовились к этому турниру полгода! Ты и сам говорил, что тебе нет дела ни до чего, кроме игры!

– Прости, я не знаю, что мне отвечать. Отпусти, пожалуйста.

Феникс оторвал меня от стены, ударил об нее снова, после чего одним махом повалил меня в крохотный сугроб. Я не мог сопротивляться.

– Еще раз спрашиваю: где ты, мать твою, был вчера?

– Я гулял с девушкой! – ответил я честно.

– С девушкой, да? – Он рывком поднял меня с земли, установив на ноги.

– Да, – ответил я с отдышкой.

– Какой же ты все-таки zero, Рэй, – сказал Феникс так, словно перед ним очутилось глупейшее создание на земле. – Так ведь нельзя. Выиграл бы ты свои пять тысяч, тогда и потратил бы на девушку, а ты прежде всех нас променял на… бабу. Урод паршивый!

И он ударил со всей силы мне по носу. На мгновение почудилось, будто он его сломал. Благо, это было лишь первое ощущение. Пронесло. Тем более я даже устоял на месте.

– Прости… – только и обронил я. А после капли крови стали падать на снег. Мне сделалось очень больно и совестно.

– Сдались мне твои извинения! – крикнул Феникс и оскалился, точно волк. – Вспомни Гарри! Разве я не дал обещание? Обещание, в котором сказал, что буду валандаться с тобой и Адамом, который, кстати, наотрез отказался со мной общаться; что отращу волосы и сделаю прическу, как у самураев периода Эдо, в знак того, что никогда не забуду брата!

Тут у меня случился припадок. Боль ретиво заползла в мою голову и словно отложила там миллион болевых личинок – личинок с иглами и лезвиями, что впиваются в мозг ежесекундно, не давая и шанса на вздох. Опять… опять эти чертовы воспоминания! Но эта боль была такой силы, что прежние подобные вспышки – просто какая-то щекотка.

Я застонал, завыл на всю улицу, как будто бы меня разрывало на куски, будто бы в эту минуту меня избивали полчища тюремных надзирателей со стальными дубинами – били по ногам, рукам, по пальцам, по груди, животу, черепу, – и вот-вот я не выдержу, точно взорвусь кровавой бомбой в одночасье.

– Что за?.. Черт! – Феникс поспешил удалиться, пока я чуть ли не в конвульсиях бился в снегу.

Во время адских мытарств через иглы и лезвия боли неудержимым потоком лились воспоминания мне в мозг. И сразу в сознании предстал образ пиццерии, который приходил мне уже раньше, но теперь он стал ярким. Передо мной сидит Феникс, и я жму ему руку. Следом я встречаю его и еще четверых парней где-то на улице в летний зной. Далее он плачет где-то в помещении, мечется от одного угла к другому с ножницами в одной руке и локонами густых темных волос – в другой. Он что-то говорит мне, а я и слова разобрать не могу. Хотя… в один миг я слышу что-то про вшей и невозможность терпеть. Он бросает ножницы в стену и падает на пол, продолжая истерически реветь. После этой сцены пришла другая – где мы с ним фотографируем виды того самого озера, где утонул Гарри. Это была весна невесть какого года. И по окончании кадра последующие воспоминания ускоряются, они одно за одним всплывают с чрезмерной скоростью, превращая мое сознание в мутную кашу. В одну секунду, после бесчисленно пережитых событий, видения начинают тускнеть, образуя огненную виньетку. И пламя разгорается до тех пор, пока не сгорает к чертям последнее изображение – и не наступает тьма. Доброе большинство из увиденного я, конечно, запомнить никак не смог, но теперь оно всё хранилось у меня в голове.

В беспамятстве я услышал ненавистный голос: «Что, удивлен встречей с Кристофером Фоксуэллом? Ты сейчас отвечать мне не можешь, но я и так знаю, что ты шокирован. Знай, я управляю всеми твоими воспоминаниями об этом мире. Я их не стирал, а спрятал. Потихоньку открываю тебе их, и в эти моменты у тебя случаются головные боли, но это нормально. И тем они больнее, чем больше я тебе открываю, прими к сведению. Еще я влияю на сны – причем на твои и твоей ненаглядной! Теперь ты знаешь чуточку больше и, возможно, что-нибудь можешь предпринять в случае чего, хе. А пока поспи, Рэймонд Хэмфри».

Проснулся же я в больничной палате. Белесый потолок – первое, что увидел после мрака. Капельница в вене и пластырь на носу – второе. Ночь за окном – третье. Безупречное убранство комнаты, где я лежал, – четвертое. Ну и наконец – странное спокойствие на душе. Как будто всё недавно произошедшее – только сон. Однако на сетчатке глаза успела отпечататься встреча с братом Гарри. И, лежа в тепле, я уже совершенно невозмутимо воспринимал этот факт. Неистовый Феникс – это Кристофер Фоксуэлл, старший брат Гарри Фоксуэлла.

После гибели младшего Крист отрастил волосы и сделал прическу, как у японских самураев периода Эдо. Он знал, как умер Гарри, и не винил меня за это, в отличие от Адама. Наоборот, Крист захотел стать моим другом, а дальше я, словно воспевая дружбу с Гарри, подсадил его на игры, даже не думая о какой-либо вражде. Адама я потерял, но у меня остался он – Кристофер, старший брат Гарри, принявший рок судьбы. Мы уже давно дружим в этой реальности, а я об этом и не знал. Только новые воспоминания помогли понять. А есть ли толк от них? По сути, встреча с Кристофером была спонтанной, а конфликт остался неразрешенным. Возможно, мне стоит проверить сообщения в «Дискорде», когда вернусь домой. А сейчас вопрос: как я оказался