Брендон отвозит меня домой. В окнах горит свет – мама вернулась. Если она станет отчитывать меня за позднее возвращение, а это бывает через раз, я просто уйду. Не к Максу… но куда-нибудь.

Я открываю дверь, разуваюсь и прислушиваюсь, но ничего не слышно. Тихо иду к лестнице, но останавливаюсь в паре шагов от нее.

В гостиной на диване сидит мама с книгой в руках, но ее взгляд направлен на меня.

– Привет, – произношу я.

– Привет, – отвечает она спокойным ровным голосом. – Я волновалась. Могла бы позвонить.

– Прости. В следующий раз так и сделаю.

– Голодная? – спрашивает мама.

Я отрицательно качаю головой.

– Ладно. Как прошел твой день, Элиз?

Я тихо вздыхаю, осознавая, что сегодняшний вечер был просто переполнен событиями.

– Мог бы и лучше, – честно отвечаю я. – Я очень устала и пойду к себе, хорошо?

Мама молча кивает, но я вижу, что она расстроена. Еще один неудавшийся разговор – попытка наладить отношения. Я больше не злюсь на нее и не испытываю никаких негативных эмоций. Я бы даже хотела сесть рядом и поговорить, но сейчас не могу. Слишком много вопросов остается без ответов, я обязана все обдумать и найти их как можно скорее.

Я захожу в свою комнату, оставляю сумку, беру сменную одежду и иду в душ.

Горячая вода смывает с меня все следы сегодняшнего вечера…

Я чувствую, что меня клонит в сон. Слишком много событий. Слишком много эмоций.

Перед тем как закрыть глаза, я смотрю на луну, единственного свидетеля событий, произошедших со мной за этот длинный день…

Я просыпаюсь от звука будильника. Вставать совсем не хочется.

Какой сегодня день? Кажется, суббота. Брендон заедет за мной через несколько часов, чтобы отвезти на кладбище.

Сердце снова щемит. Я никак не могу смириться и принять то, что произошло. Каждое утро на меня обрушивается поток воспоминаний и причиняет невыносимую боль.

Сегодня мы все снова соберемся вместе. Я, Брендон, Эван, Хлоя… Она должна была вернуться в город вчера вечером. Макс. Почему при мысли о нем становится так некомфортно в собственной кровати? Чувство вины…

В эту секунду я невольно издаю подавленный вскрик. Мия. Уайт. Вечер. Веранда.

Черт!

Закрываю лицо ладонями и зажмуриваю глаза.

Пусть это будет сон! Пожалуйста, пусть это окажется сном…

Теперь у меня совсем нет желания вставать, одеваться и идти куда-то, где я встречу его. Хочется лечь обратно в кровать, укутаться одеялом и ни о чем не думать. Ничего не чувствовать. Да, именно так: я не хочу больше испытывать какие-либо эмоции! Как жаль, что их нельзя отключить нажатием специальной кнопки или просто заставить себя быть равнодушной. Можно лишь жить дальше, вернее существовать, и подавлять все, что кипит внутри и грозится вот-вот выплеснуться наружу.

Брендон заезжает за мной немного раньше девяти часов, но к этому времени я успеваю собраться и привести себя в порядок. Всю дорогу мы едем молча. Брендон сосредотачивается на дороге, а я борюсь со своими эмоциями и страхом. Да, именно страхом. Но перед чем?

Девять двадцать. Все уже собрались. Нас встречает Лесса. На ее лице нет следа слез, но взгляд – пустой и безжизненный, какой бывает у людей, испытавших на себе удары судьбы, со сломавшимся стержнем.

Как много людей сюда пришло. И все они искренне скорбят. Многих из них я знаю.

Пробежавшись взглядом по толпе, я понимаю, что Шона здесь еще нет. Макс разговаривает с Брендоном. Хлоя стоит возле могилы и смотрит прямо перед собой со странным выражением лица. Эван гладит девушку по плечу, глядя на нее с нескрываемой грустью.

Я медленно подхожу к ребятам.

– Ло?

Подруга, вздрогнув, оборачивается и тут же заключает меня в теплые объятия.

– Господи… Я до сих пор не могу поверить, – произносит она еле слышно.

Ее голос дрожит.

Отстранившись, девушка смотрит куда-то поверх моего плеча.

– Шон. Думаешь, с ним нужно здороваться?

Услышав это имя, я замираю. Слушаю удары сердца. Делаю глубокий вдох.

– Мне нужно поговорить с ним после того, как все закончится, – говорю я. – Подожди секунду.

Я подхожу к Уайту, не позволяя себе добавить во взгляд хотя бы каплю неуверенности.

– Шон, нам нужно будет поговорить, – произношу я, глядя ему в глаза.

На его губах появляется слабая улыбка.

Я начинаю нервно теребить ручку сумки, но, заметив это, прекращаю. Почему я ощущаю себя так, словно стою посреди улицы без одежды?

– «Это была ошибка» или «давай повторим еще раз»? – интересуется Шон.

Я невольно смотрю на его губы и тут же опускаю взгляд. Кажется, кровь предательски приливает к лицу.

– Я не об этом, – произношу я негромко.

Взгляд Шона говорит: «Теперь я знаю о тебе то, что не знала ты сама». Но весь ужас заключается в том, что это правда.

Я невольно останавливаю свой взгляд на Максе, который стоит недалеко от нас. Чувствую себя сволочью.

Это действие не остается незамеченным: Шон сразу перехватывает мой взгляд.

– Шелден, ты…

– Хватит! Я не буду об этом разговаривать, – говорю я. – После того как это закончится… мне нужно кое-что спросить. О двадцать первом октября.

По взгляду Шона я понимаю, что он готов ответить мне на любой вопрос. Не дожидаясь ответа, я иду обратно к могиле.

Через какое-то время все начинают расходиться. Макс, который все это время держал меня за руку, приобнимает за плечи, а я не могу смотреть ему в глаза. Хочу побыстрее оказаться одной в своей комнате.

– Лиз, пока меня не было, что-нибудь произошло? – спрашивает Хлоя.

Я понимаю, что она имеет в виду поиски убийцы.

– Почти ничего, – нехотя отвечаю я. – Нам нужно обсудить кое-что. Со всеми. Пожалуйста, найдите ребят и скажите, что мы сейчас едем ко мне.

Хлоя что-то говорит Максу, и они уходят. А я стою на месте, погруженная в мысли о предстоящем разговоре.

– Я слушаю тебя, Шелден.

Голос прозвучал совсем рядом. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Шоном.

Глубоко вздохнув, произношу:

– Почему ты не сказал мне о том, что был в доме перед тем, как…

Я не могу произнести эти слова.

– Перед тем как Еву убили? – заканчивает мое предложение Уайт.

Я киваю, смотря куда угодно, только не в глаза собеседнику.

– Тебе это было незачем знать. Может, еще спросишь, где я был в девять вечера?

Эта фраза больно режет ножом по сердцу.

– Мне это неинтересно, – отвечаю я, давая ему понять, что не собираюсь продолжать разговор в этом направлении.

Напряженное молчание.

– Мы тогда поссорились с