Какое-то странное чувство… словно сердце в груди больно сжалось.

Молчание длится слишком долго, но мне совсем не хочется его прерывать.

– Это что, «Кровь и след»? – спрашивает Макс, глядя на подоконник.

– Совсем забыла, – вставая с кресла, произношу я, беру в руки игру и отдаю Хлое. – Такая странная история… Она каким-то образом оказалась у Шона, а он передал ее мне.

Брендон, кажется, успокоился, теперь меня сверлит взглядом Макс. Подавляю тяжелый вздох.

– Подожди. – Эван хмурится. – Ты ведь ее в сейфе держала.

– Да, – кивает Хлоя.

Я вспоминаю тот вечер, последний день рождения Евы. Точно! В бассейне подруга упомянула о том, что у нее есть сейф для личных вещей, которые она прячет от матери.

– В сейфе? Игру? – переспрашивает Шон, криво улыбаясь.

И кажется, она даже смеялась над тем, какой поставила пароль.

– Ты уверена, что не принесла ее сама Еве?

– Уверена! – произносит девушка. – На сто процентов! Я положила ее в сейф и больше не забирала оттуда!

– И правда странно, – задумчиво произносит Эван.

– Интересно, она целая? – произносит Хлоя, рассматривая коробку, а затем открывает ее и изучает содержимое.

Внезапно игра падает вниз, карточки рассыпаются по полу, а Хлоя с ужасом смотрит в пространство.

– Это что, шутка?! – дрожащим голосом произносит она.

Я не понимаю, что происходит. Что Хлоя там увидела?

Подруга поднимает маленький мешочек, в котором хранятся карточки-разгадки – орудие, время и место убийства, имя преступника, – и передает его мне.

Открываю его и читаю надписи на листках.

«Яд».

«Двадцать первое октября, девять часов».

«Собственная комната жертвы».

Этого не может быть… Зачем кому-то понадобилось?..

Я опускаю руки так, чтобы карточки могли видеть все.

В комнате поднимается шум.

– Это же…

– Что это значит?!

– Какого черта!

– Что за шутки?

– Кому ты говорила пароль, Хлоя? – спрашивает Шон.

– Кажется, никому, – с ноткой паники в голосе пискнула девушка. – Кроме…

На этом слове подруга обрывает фразу.

В комнате наступает напряженное молчание.

– Кроме нас, – завершаю я.

Неужели кто-то из присутствующих так зло пошутил? Нет. Никто из нас не мог. Кто-то еще знал пароль.

Я всматриваюсь в лица присутствующих. Каждого из них я знаю как саму себя, ведь это мои самые близкие люди. Разве что с Эваном мы редко общаемся наедине… Но этот компьютерный гений – очень тихий и добрый парень, про таких говорят «и мухи не обидит».

Ребята искоса смотрят друг на друга, оценивают, выбирают кандидата на роль злостного шутника или, еще хуже, предателя. И это ведь происходит совершенно неосознанно! Нет, так нельзя. Мы – команда и не должны друг в друге сомневаться.

– Послушайте, – я прерываю тишину, и теперь все взгляды устремлены на меня одну. – Это какое-то недоразумение. Никто из нас не сделал бы ничего подобного. Вы не думали о том, что некоторые люди умеют открывать сейфы, тем более такие, как тот, без знания пароля?

– Теоретически и я бы смог, – соглашается Эван. – Ты права.

Напряжение спадает, и я с облегчением выдыхаю.

– Думаете, кто-то стал бы врываться в два дома, взламывать сейф, рискуя попасть в полицию, только ради грязной шутки? – произносит Уайт. – Лично я в этом очень сомневаюсь.

И в его словах определенно есть смысл.

– Но что еще это может быть? – спрашивает Брендон. – Не убийца ведь нам это подсунул.

Снова молчание.

– Почему нет? – хриплым голосом Хлоя озвучивает то, о чем все думают.

Предположим. Сделал так, чтобы мы увидели эти надписи на игровых карточках, убийца. Игра лежала в сейфе, пароль от которого знаем только мы: шесть человек, находящихся в этой комнате.

Но Шон сказал, что он проверил алиби каждого!

Вспоминая это, я сбрасываю огромный камень с души.

Значит, такой вариант не подходит. Но ведь остальные об этом не знают… И как теперь сказать ребятам о том, что Уайт проверял, не являются ли они убийцами его сестры?

– Каждый из нас сейчас скажет, где он находился во время убийства, – стальным голосом произносит Шон.

Странно… зачем он это делает?

– Чего? Может, еще отпечатки пальцев возьмешь? – возмущенно говорит Брендон, поднимаясь с дивана.

– Я согласен с Шоном, – нехотя произносит Макс, останавливая друга. – Это нужно сделать хотя бы просто для галочки.

– Ладно, – соглашается Брендон, – как скажешь.

– Я понимаю, что ситуация неприятная. Но здесь не может быть эмоций. Только холодный трезвый разум, – с грустью произносит Макс.

Шон берет в руку блокнот.

– Диктуйте по очереди ваше точное расписание того вечера.

Я внимательно смотрю на ребят. Первой вызывается Хлоя.

– К воловине восьмого мы с Эваном пришли на вечеринку к Мие и были там до половины второго. Никто из нас никуда оттуда не выходил.

Девушка говорит четко и без запинок, не отводя взгляда, но выражение лица у нее такое, словно она находится на экзамене. Эван подтверждает ее слова, а потом над чем-то задумывается, нахмурившись.

– Я был на уличных гонках с пяти или шести, точно не помню, – произносит Брендон. – Потом поехал праздновать с ребятами победу. В половине девятого попрощался с ними, потому что в десять должен был заехать за Евой… А из-за пробок от старой автострады можно ехать очень долго.

Уайт кивает и все записывает, не задавая никаких вопросов.

– Я с восьми часов был в прокуратуре и помогал отцу с документами. Точно не знаю сколько, может, часа два.

Я помню, он рассказывал мне, что тем вечером несколько часов сидел в кабинете следователя. Да, он ведь с детства слышит рассказы отца о работе, с юношества помогает ему с документами, куда ему остается идти, кроме как в школу полиции? Раньше я спрашивала, что толкнуло его на такое решение, а сейчас все понимаю сама.

– Шелден, долго тебя ждать? – слышу голос Шона.

Боже мой… Почему я не подумала о том, как нужно ответить?! О гонках я ему рассказывать не собираюсь – это глупо.

Я невольно бросаю быстрый взгляд на Брендона и замечаю в его глазах тревогу.

– Дома, – отвечаю я. – До четырех мы с Брендоном гуляли в Центральном парке, потом я вернулась домой и находилась там весь вечер.

О том, что я уезжала, знает только мама и мой лучший друг. Брендон меня не выдаст, ведь я была все это время с ним. Хотя, возможно, он не понимает, зачем я соврала. Мама с Шоном и разговаривать не станет.

Я поднимаю глаза и впервые за все это время мы с Уайтом встречаемся взглядами. Он смотрит пристально и выглядит так, словно