– Я писательница, собираю материал для нового романа.

– В Холмсли Вейл? Неужели для этого нужно ехать настолько в глубь нашей страны?

– Наверное, это зависит от того, откуда едешь, – прорвался не к месту мой дух противоречий и никому не нужных уточнений, и я поспешила исправиться: – Я открывала конкурс в соцсетях на предложение реального сюжета для романа. И кто-то из местных жителей прислал мне письмо с рассказом об исчезновении молодых людей и… – Я запнулась, раздумывая, продолжать ли, но поняла, что всплывет это неизбежно. – …И о событиях многолетней давности, произошедших в семье Харди. Мне это показалось интересным, и я приехала сюда.

Фамилия Харди определенно интересовала детективов, потому что, кажется, все, что случалось в здешних местах, неизбежно упиралось в эту семью.

– Приехали совсем недавно и сразу завели тесные отношения с самым богатым холостяком в округе? – как бы про себя промурлыкал Питерс.

– На что вы намекаете? – начала заводиться я.

Питерс же только успокаивающе помахал рукой, как бы говоря, что ничего особенного не имел в виду.

– Как давно вы знакомы с семьей Мидов? – продолжил Майлз.

– Пару-тройку дней; повторюсь, я недавно в здешних местах и до сообщения о местных событиях никогда здесь не была и никого не знала.

– Кто написал вам письмо с предложением осветить события в Холмсли Вейл?

– Я не знаю.

– Не знаете?

– Нет, это было анонимное послание.

– И когда вы приехали сюда, ваш доброжелатель не объявился?

– Нет, я так и не знаю, кто мне написал.

До сих пор мне и в голову не приходило, что отправленное мне письмо может стать уликой в деле о похищении, а теперь еще и убийстве. И его отправитель казался мне, конечно, лицом заинтересованным. Но ни разу в мою голову не пришло, что это мог быть и сам похититель и убийца. Что, если меня заманили в Холмсли Вейл? Но с какой целью? Что я могла сделать? Мне казалось, что от моего присутствия здесь ни вреда, ни пользы. А может, это было сделано для того, чтобы обвинить меня в чем-то.

– Вы получили сообщение по электронной почте? Можно ваш аккаунт?

– Нет, я получила бумажное письмо, написанное от руки.

– Оно у вас с собой? – спросил Майлз.

– Нет, я оставила его у себя дома, но хорошо его помню.

Питерс постарался незаметно закатить глаза.

– Нам важнее почерк, а не содержание, мисс, – назидательно сказал он.

– Да, конечно, – ругая себя за глупость, засуетилась я. – Я могу съездить за ним…

Детективы удивленно подняли брови.

– …Ну или попросить прислать его срочной доставкой.

– Так и сделайте, – удовлетворенно кивнул Майлз. – И попросите того, кто будет отправлять вам конверт, постараться не касаться его. Или мне сразу стоит сделать запрос в местное отделение полиции?

– Не стоит, – максимально стальным голосом постаралась сказать я.

– Когда вы в последний раз заходили в водонапорную башню, мисс Стоун? – спросил Майлз.

Я на секунду опешила.

– Несколько минут назад, я зашла туда впервые за детективом Питерсом.

– Зачем?

На этот вопрос у меня не было вменяемого ответа.

– Даже не знаю… А зачем вы туда пошли? – обратилась я к Питерсу.

Тот посмотрел на меня взглядом коронованной особы, к которой посмела обратиться крестьянка.

– Повторюсь, здесь мы задаем вопросы, мисс. Итак, зачем вы пошли в водонапорную башню следом за полицейскими?

– Миссис Мид хотела посмотреть с башни, не будет ли видно ее сына Гарольда. Он курит, и, возможно, мы могли бы увидеть огонек… Или, например, костер, если он заблудился…

– В такой сырости, тумане и темноте вы надеялись увидеть огонек сигареты? – совершенно нейтральным голосом продолжал Майлз.

Мне казалось, что меня разбирают на педагогическом совете за отвратительное поведение в школе. Я понятия не имела, что сделала не так, но почему-то чувствовала невыносимый стыд.

– Я не знала, что еще можно было предложить растерянной матери, весь день ожидающей возвращения единственного сына, – чуть слышно пробормотала я своим коленкам.

Кажется, мой эмоциональный раздрай полностью их удовлетворил, потому что Майлз откинулся на спинку стула и спросил:

– Вы убили Гарольда Мида, мисс Стоун?

– Ч-ч-что? – только и смогла я проговорить с широко открытыми глазами.

На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он повторил вопрос.

– Разумеется, нет, – сказала я сквозь зубы, глядя ему прямо в глаза.

– Хорошо, – все так же безмятежно продолжал он. – А знаете ли вы, кто это сделал?

– Нет, этого я не знаю, – грустно признала я и, не удержавшись, ехидно добавила: – Неужели я не начала бы с этого, если бы знала?

На этот раз они оба меланхолично пожали плечами.

– На голову Гарольда Мида надета большая фата, почти полностью закрывающая лицо. Вы где-то видели такую фату?

– Фата – часть популярного здесь костюма Джинни Харди, сестры Генри Харди, покончившей с собой много лет назад, – обтекаемо ответила я, хотя, конечно, сразу же вспомнила о моей таинственной встрече два дня назад.

– А именно эту фату вы где-нибудь видели?

– Едва ли я смогла хорошо ее рассмотреть из окна башни. Но сразу скажу: не думаю, что в моей жизни была когда-либо фата, которую я без ошибки отличу от любой похожей.

– У вас есть фата? – спросил Питерс.

– Нет, мне она без надобности, – отрезала я.

– А какой костюм на Хэллоуин был вчера на вас?

– Вы на него смотрите.

Питерс снова ухмыльнулся, и мы закончили разговор. Это были единственные срочные вопросы, которые они хотели задать, после чего со мной пообещали связаться еще раз, записали мой адрес в «Кабане и хряке» и попросили пока никуда не уезжать. Как будто бы я могла или хотела это сделать.

Детективы поручили одному из офицеров проводить меня до дома. Я хотела спросить, можно ли мне подождать, когда они закончат опрашивать Харди, но Майлз распорядился очень быстро, поэтому мы с Генри как-то неуклюже помахали друг другу рукой, и я ушла.

На небольшой площадке перед клубом было абсолютно пустынно, темно и тихо. Одинокий фонарь освещал крошечное пятно света прямо под собой. Сейчас в этом круге никого не было. Офицер Диккенс включила фонарик, и мы пошли вперед.

Тело Гарольда уже сняли, но мы не могли не посмотреть наверх белеющей башни. Прошло около двух часов, но сейчас казалось, что я вошла в ее скрипучую дверь пару недель назад. Меня зазнобило то ли от воспоминаний, то ли от того, что почти весь день перебивалась шоколадными батончиками волонтеров, то ли спустившаяся ноябрьская ночь действительно была очень холодной.

Офицер Диккенс повела нас незнакомой мне тропой, и я вспомнила, что она, в отличие от детективов, была местной и знала здесь каждый уголок. Где-то на долю секунды мелькнула мысль, что и сама офицер Диккенс сейчас под подозрением: симпатичная девушка, особенно не в полицейской форме, могла запросто позвать Гарольда прогуляться на водонапорную башню. Привязывать его для дальнейших манипуляций было бы уже не так просто, но не то чтобы невозможно, при желании. А тот, кто