Пока они спорили, пытаясь объяснить друг другу, почему они все же не могут открыть дверь, я поднялась наверх. Увидев меня в свете фонарика, детектив Питерс словно вспомнил, что он тут старший и самый умный, и с легкого разбега толкнул дверь всем телом.

Очень сложно объяснить в двух словах, что случилось в следующие пару секунд. На мгновение я и оставшиеся на лестнице полицейские были обезоружены лунным светом и холодным воздухом, хлынувшими в дверной проем. Детектив Питерс по инерции пролетел пару метров внутрь и с трудом затормозил, схватившись за длинный шест, похожий на рукоять швабры, чтобы не вылететь в окно. Видимо, именно эта палка и не давала сразу открыть дверь. В тот момент конец шеста был привязан к распахнутой двери, а второй терялся в одном из открытых окон.

И тут же мы услышали женский крик. Сначала приглушенный, растерянный, неконтролируемый. Потом к нему присоединился другой, набравший децибелы в доли мгновений. И через пару секунд с площади к нам наверх хлынул такой ужасный гвалт, звучавший на разные тона, что узнавать, что именно там произошло, очень не хотелось.

Но, конечно, мы немедленно бросились к окну, ожидая увидеть что-то кошмарное на площади, хотя, куда бы я и полицейские ни смотрели, мы видели только искаженные страхом, отчаянием, отвращением лица, уставившиеся, казалось, прямо на нас.

Джордж Мид держал жену в кольце огромных рук, пока она, полностью забыв свои манеры, извивалась в истерике, глядя на башню.

Все это произошло буквально за несколько секунд после толчка двери и казалось нарезкой маленьких, но очень эффектных сцен, на которые нужно было как-то реагировать, но я просто не успевала это сделать и непонимающе пялилась на людей на площади, пока они пялились, казалось, на меня.

Наконец я догадалась опустить глаза. Конец той длинной палки, что удерживала входную дверь, теперь примерно на метр или около того торчал из широкого окна. Отсюда действительно просматривалось большинство домов и даже некоторые отдаленные фермы, до которых волонтеры в тот день не дошли. Но необходимости вглядываться в даль не было уже абсолютно никакой. На конце палки, которая выбила окно, подвешенный за шею и с разрезанным вдоль животом, раскачивался Гарольд Мид в своем наряде для Хэллоуина. К его густым волосам крепилась грязная от крови и бог знает еще чего фата. Гарольд был мертв.

Глава одиннадцатая, в которой Джей Си выдвигает версии

Конечно, в тот момент ни я, ни стоявшие рядом со мной полицейские не могли рассмотреть всех деталей представшей нашим взорам картины. Объемная развевающаяся фата закрывала нам практически весь вид. Детектив Питерс немедленно назвал башню местом преступления и поручил младшим офицерам выставить меня за дверь.

Признаюсь, пока я спускалась, встречая бегущих мне навстречу служителей закона, каждый из которых словно старался толкнуть меня сильнее, чем его предшественник, в душе моей теплилась надежда, что все это какой-то розыгрыш, что на веревке болтается кукла и что сейчас нужно будет успокаивать совсем вышедшую из себя Глорию, чьего сына обязательно найдут чуть позднее целым и невредимым.

Когда я на негнущихся ногах вышла на тропинку к почте, почти сразу меня перехватил Генри. Его обеспокоенные глаза смотрели так, что я не выдержала и расплакалась от ужаса происходящего, от кошмара, ожидающего еще одну семью, от жалости к себе, где-то в глубине души чувствующей свою вину, словно я накликала, приманила эту напасть. Только теперь эту семью не ждали дни неизвестности, поиски и все стадии принятия неизбежного. Нет. Теперь все было определено. Определено невероятно жестоким, страшным образом.

Генри обнимал меня за плечи, а я рыдала в его грубый синий свитер до тех пор, пока к нам не подошел полицейский и не сообщил, что с нами хотят поговорить детективы, прямо сейчас, с каждым в отдельности и с глазу на глаз.

Небольшой оперативный штаб полицейские развернули в местном клубе, еще сохранившем в себе воспоминания вчерашнего празднования: пивной дух, кажется, исходил из каждой трещинки пола. С трудом верилось, что леди Глория могла заниматься организацией мероприятий в таком унылом и обшарпанном месте. Но темнота, декор и цветные прожекторы, стекла которых и сейчас блестели на стенах, наверное, делали это место намного уютнее.

Когда офицер привел меня в зал, он был похож на гудящий муравейник: люди передвигались, казалось, сразу во все стороны, говорили сразу по трем стационарным телефонам (подозреваю, что их могло бы быть больше, но клуб Холмсли Вейл был к этому не готов). Майлз и Питерс что-то горячо обсуждали у дальнего стола и отчаянно замахали шедшему со мной полицейскому, чтобы он не подводил меня к ним, а отвел за стол в отдалении от, вероятно, конфиденциальных материалов.

Долго ждать не пришлось: они пришли буквально через пару минут и сели на стулья напротив меня, совсем как в старых полицейских фильмах. «Интересно, кто из них будет играть хорошего полицейского, а кто – плохого», – немедленно подумала я.

– Мисс Стоун, нам необходимо задать вам несколько вопросов, – начал Майлз.

Я в знак согласия кивнула.

– Где вы провели вчерашний вечер и ночь?

Не ожидала, что первый же вопрос заставит меня залиться краской.

– Я провела ночь в замке Харди. – Я постаралась придать моему голосу максимальную нейтральность, но, кажется, не очень получилось.

– У вас с Генри Харди интимные отношения? – вступил Питерс.

«Никто тут не хороший полицейский», – подумала я.

– Не думаю, что это имеет отношение к делу, – процедила я сквозь зубы.

– Это решать будем мы, отвечайте на вопрос. – Майлз чуть повысил дозу металла в голосе, подтвердив мои мысли о том, какой это будет разговор.

– Мы недавно знакомы; думаю, у нас отношения взаимной симпатии, – выплюнула я.

Питерс ухмыльнулся уголком рта и что-то записал в блокноте.

– Вы провели вчерашнюю ночь вдвоем в замке Харди? Или там был еще кто-то?

– Мы были вдвоем. Утром я встретила там Риту, она работает в «Кабане и хряке», где я остановилась, и помогает Генри по хозяйству. Она и сообщила об исчезновении Гарольда Мида.

Еще одна ехидная ухмылочка от Питерса.

– Ночью вы или мистер Харди отлучались куда-либо за пределы дома?

– Я – нет, мистер Харди – не думаю, но лучше спросить у него, я довольно долго спала, и мы не обсуждали, чем он занимался в это время.

Я делала детектива Питерса самым счастливым человеком, почувствовав, как мои щеки начинают полыхать, пока он что-то помечал в своем блокноте.

– Мисс Стоун, – облокотился на свои колени Майлз, – что вы делаете в Холмсли Вейл?

Врать полицейским очень не хотелось, но было и очень страшно: я еще никогда не общалась с представителями власти, а все детство меня ими пугали,