В этом она вся – переменчивая, неуловимая и непредсказуемая девушка-комета. Все время удивляет тебя, все время держит в напряжении. А другая тебе и не нужна. И все, что льется из ее маленького рта, кажется тебе прекрасной музыкой. Постепенно доходит и смысл того, что она говорит.

– Крокодил вернулся? Да ладно!

Вот это новость так новость.

– Ага. Ну все, Эндичка, пока!

Объект шлет тебе воздушный поцелуй и скрывается за дверью. Ты рассеянно жмешь на кнопку лифта. На твоем лице сияет глупая счастливая улыбка. На щеке горит поцелуй. Какой кайфовый день. Сплошные чудеса. Эндичка! Она тебя любит. Однозначно. Еще и Крокодил вернулся. А у вас с Дэном группа. Настоящая. Чистый кайф!

День второй. Приходите, тараканы, я вас чаем угощу

Глава 9. Добро пожаловать в реальность

В обитом черным бархатом небе сияют звезды из серебряной фольги. Внизу под ними город. Он спит. Но не спят мосты, соединяющие острова. Острова, на которых спит город. Мосты удивленно развели свои сильные руки и смотрят вверх. Там вверху – гонка. Два льва с банковского мостика меряются скоростью. Машут золотыми крыльями что есть сил. То один вырвется вперед, то второй. Фонари, висящие на их крутых лбах, рассекают ночь желтым светом. На спине одного льва, вцепившись в гриву, сидишь ты, на втором беснуется Ник. Если твой лев прилетит первым – ты будешь орать в своей группе, если нет – извини, чувак. И сейчас лев Ника впереди – тебе отлично видна его блестящая серая задница с вытянутым стрелой хвостом.

– Твой лев – лев, а мой лев прав! Ты, Максим, как хочешь, а я сегодня решил напиться, – глумится Ник, повернув к тебе довольную рожу и поднося к огромному рту бутылку с пивом.

«Максим, почему Максим», – недоумеваешь ты. Но тут прямо передо львом Ника вырастает из тьмы веселый бородач в тельнике, ватных штанах и ушанке. Он летит на метле. Космический дворник? Нет. Это судья-митек. В одной руке у него красная карточка. В другой – бутылка портвейна. Он показывает Нику карточку.

– Дисквалификация за плагиат!

Ник краснеет, раздувается и лопается как воздушный шарик. И лев его лопается следом за ним. Ура! Победа! Ты один летишь к звездам. И это справедливо. Потому что ты такой же красивый и сияющий, как они. А еще ты победил Ника, и теперь «Каждый Человек» твой. Отстоял свое право голоса. Или на голос. Не важно. Главное, что ты теперь главный. Кто орет в группе, тот и главный. Но тут несколько звезд отрываются от неба и летят навстречу твоему льву. О, да это не просто звезды – это суровые крылатые ангелы БГ и Цой. В руках у них не лиры какие-нибудь, а электрогитары наперевес, они же лазерные мечи. Глаза горят праведным гневом. Какие нервные лица – быть беде. Твой лев в почтении зависает перед рок-ангелами, поджав лапы и склонив фонарь.

– У-у-у, транквилизаторррр! – рычит Цой.

– Ты не умеешь петь! Спустись на землю, шкет, – командует БГ. Над светлой головой его потрескивает электрический нимб. – Пусть играет, кто должен играть, и молчит, кто должен молчать.

– Я не умею? Да это вы не умеете. Один блеет, второй мычит, – неожиданно борзеешь ты, – а я пою, как соловей.

– Докажи нам! Покажи нам! – требуют ангелы.

Ну это ты легко. Говно вопрос. Два раза просить не придется. Ты начинаешь петь. Почему-то это «Старик Козлодоев», и ты думаешь в ужасе, что сейчас прилетит Митек с красной карточкой. Но все гораздо хуже. Вместо песни у тебя изо рта вылетают настоящие соловьиные трели. Ты просто заливаешься соловьем, как полный придурок и не можешь остановиться. Цой с БГ тоже заливаются. Только смехом. Позор и западло! Ты пытаешься заткнуться, но дурацкие трели продолжаются и продолжаются. И ты уже отчетливо понимаешь, что это поет твой дверной звонок. Ну и просыпаешься, конечно же. Как хорошо, что это был сон.

Гадский звонок не замолкает. Только одна сволочь может так настойчиво трезвонить в твою дверь. Откидываешь одеяло и с полузакрытыми глазами, в одних трусах идешь открывать. Стандартная трехкомнатная квартира с ДСП-мебелью, серым линолеумом и старыми обоями. Но зато много книжных шкафов, полных собраний сочинений русских и зарубежных классиков. На стенах пузатые чеканки и портреты курящего трубку Есенина и Хемингуэя в свитере. Под ногами радостно болтается мелкий (бес) пес. За дверями хмурый Дэн. Сегодня в джинсах, футболке и кедах, никаких тебе очков, значков, цепей. Протягивает скрюченную ладонь с хищно загнутыми пальцами. Это ваш собственный битничковский способ здороваться. Вы сцепляетесь пальцами и упоительно рычите, откидывая головы вбок. Настоящие зверюги. Особо впечатлительные бабушки на улице обычно крестятся, увидев ваши приветствия. Что ж, вы не виноваты – таков этикет.

– Че так рано-то? – Ты зеваешь, чуть не вывихнув челюсть.

Дэн игнорирует вопрос, проходит в кухню, открывает холодильник, но там ничего интересного. Вытаскивает сырую сосиску в целлофане, грубо раздевает ее и сжирает, поглядывая в окно. Твоя квартира на первом этаже. Из окна видны густая рябинка и пустая заплеванная скамейка.

– Фигасе рано. – Дэн жует и говорит, рискуя подавиться. – Уже девять! Меня маманя за картошкой отправила. Я ж вчера не донес. (Маленький кусочек сосиски все-таки достается замершему перед Дэном песику Кузе.) И пофиг ей, что я вообще не спал. Ну, может, и спал. Часа два. Пришел домой в семь. О! А это что тут у нас? У! Картофанчик! Уважаю. (Дэн находит на табуретке завернутую в одеяло эмалированную кастрюльку с вареной картошкой и начинает есть руками, макая в солонку на столе.) Значит, это, чего я говорил-то? А, в семь я пришел. Батя уже ушел, а мать спала. Ну, в девять-то встала и меня подняла.

– А ты меня за компанию…

– Да че ты ноешь? Мы ж теперь и есть компания, группа КаЧе! Забыл? Нужно песни писать, музыкантов собирать. – Дэн приканчивает последнюю картофелину и нежно смотрит тебе в глаза. – Или ты на вчерашнее обиделся? Зря. Я же знаю, у тебя девушка. Объект. Понимаю. Хотя и не очень. Вот у меня улетная ночка была. Такой фак-сейшен получился. Пять раз за ночь, прикинь. Жаба ненасытная попалась. Засосов наставила.

Дэн демонстрирует Энди сиренево-желтые следы на шее. У тебя последний (и первый к тому же) засос был в