В вагоне нет ни единой твари. Есть куча перепуганных, растерянных, раздавленных случившимся людей.

Даже Егор, застывший с напряжённой прямой спиной, не делающий ни малейшей попытки кому-нибудь помочь, обычный человек. Эгоистичный, продумывающий каждый свой чих, использующих всех ради своей выгоды, но человек.

Твари находятся по ту сторону экрана.

– Я обращаюсь сейчас к людям. Мы должны вернуть времена, когда наши дети могли спокойно гулять на городских улицах, не ожидая нападения чудовищ. Когда опытным специалистам при приёме на работу не отказывали в пользу едва окончившего Академию сопляка, потому что в законе прописан приоритет для одарённых. Когда нас не отлавливали толпой и не избивали за отсутствие браслетов на руках.

Синеволосая дёрнулась, словно от пощёчины, и подняла на Влада совершенно безумные глаза. Она нашла виновного. Дотянуться до неведомых террористов девушка не могла при всём желании, но прямо перед ней стоял другой враг. Лишённый браслетов, участвовавший в той нелепой, практически безобидной стычке у ворот Академии. Виновный по всем статьям.

Девушка с трудом расцепила сведённые судорогой руки, поднялась и шатнулась вперёд, растопырив пальцы, намереваясь совершенно по-девчоночьи выцарапать обидчику глаза. Даже не вспомнив о магии.

Влад растерялся. Сделал шаг назад, упираясь лопатками в стену вагона, а девушка со всего маха влетела в грудь заступившего ей дорогу Егора.

– Женя, приди в себя. – Напарник легонько тряхнул девушку за плечи. Синеволосая голова безвольно мотнулась, но осмысленности в глазах не прибавилось. – Ты идёшь на поводу у Чистой крови. Они этого и добиваются. Чтобы мы винили друг друга. Чтобы нас перебили руками таких же обычных людей.

Женя бросила через плечо Егора полный ненависти взгляд и осела в руках своего преподавателя. Тот опустил девушку на сиденье и повернулся к Владу.

Если Егор ждал каких-нибудь благодарностей, то здорово просчитался.

Поисковик шагнул вперёд, грубо отодвинув напарника плечом. Сестрёнку стоило тормозить. В противном случае её имя грозило пополнить списки жертв сегодняшней трагедии.

Голос террориста, про которого Влад благополучно успел забыть, вдруг многократно усилился и прозвучал набатом из всех динамиков в вагоне:

– …Надежда. Нам всем нужна надежда.

Влад рассеянно уставился на висящий в конце вагона экран, на котором в обычное время крутилась бесконечная реклама.

Сейчас на треснутой поверхности, заполненной битыми пикселями, мелькнуло взятое крупным планом огромное панорамное окно. Кадр, дёрнувшись, перескочил на лицо в балаклаве. Влад разглядел в прорези для глаз совершенно белёсые брови и вдруг понял, откуда ему известен голос посланника Чистой крови.

Изображение задрожало и потухло. Скорее всего, власти наконец-то взяли ситуацию под контроль и прекратили трансляцию.

– Тоже узнал? – тихо спросил Егор, замирая у Влада за плечом.

Поисковик не ответил. Не хотелось говорить вслух, что нелюдь, спокойно вещающий с экрана про геноцид одарённых, – это тощий и бледный Щепкин Стас.

– Говорил Ульяне, что этот щенок опасен, – не дождавшись ответа, выдохнул Егор, – но как будто она когда-то меня слушала. У неё хобби подбирать всяких моральных уродов.

– Таких, как ты? – бесцветным тоном поинтересовался Влад, глядя в полыхающие праведным гневом синие глаза. Егор растерянно моргнул и отвёл взгляд в сторону. Чтобы наткнуться на залитый кровью пол и тела тех, кто мог бы жить, если бы щит одарённого был накинут на другую цель.

– И таких тоже, – тихо произнёс Егор, отступая в сторону.

Глава 14

Бледную как полотно Янку колотила крупная дрожь, но, когда Влад попытался оттащить её от растянувшегося на полу пухленького паренька – вроде бы того самого, которого Влад согнал с места, чтобы усадить сестру, – она нашла силы для яростного отпора.

Двойняшки боролись с переменным успехом до самого прихода медиков. Только когда Янкиного пациента не слишком нежно закинули на носилки и шустро поволокли к выходу из вагона, сестра прекратила вырываться и обмякла. Выжатая, покорёженная избытком магии, практически выгоревшая, она болталась безвольной куклой на руках Влада, когда тот в приступе паники тащил её наверх, к согнанным со всей округи машинам «скорой помощи».

Сначала Влад опасался, что в творящемся хаосе, море крови и криках раненых их пошлют добираться до больницы пешком, но, когда медработник, окинувший Янку цепким взглядом, приказал заносить её в салон машины, Влад забеспокоился втрое сильнее. Значит, он прав, и сестрёнка пострадала не меньше физически покалеченных товарищей по несчастью.

Самого парня в машину не пустили. Сказали, что мест катастрофически не хватает, поэтому способные самостоятельно перебирать ногами будут добираться своим ходом.

Проводив мигающую проблесковым маяч-ком «скорую», Влад растерянно замер посреди улицы.

Сестра в надёжных руках медицинского персонала, и помочь ей сейчас он может, только не доставляя лишних проблем. Вот только чем ему теперь заниматься? Поехать в деревню общины и выбить из Стасика всю дурь, а затем сдать засранца в лапы правосудия? Щепкин тот ещё продуманный жук, и может статься, что доказать его причастность невозможно. Помочь спецслужбам эвакуировать из метро раненых? Вряд ли простого обывателя пустят на место трагедии. Все подступы к станции заполонили люди в разномастной форме от полицейских до эмчээсников. Праздно шатающийся Влад им всем ни в один бок не упёрся.

– Тоже чувствуешь себя пятой собачьей лапой? – поинтересовался незаметно подкравшийся Егор.

Влад дёрнулся от неожиданности и от неё же ответил:

– Мне кажется, от пятой лапы пользы больше. – И тут же ядовито добавил: – А тебя чего не пускают? Папочкина фамилия тут не решает? Или сам не хочешь руки марать?

Егор раздул ноздри и дёрнулся вперёд, словно намереваясь начать грязную и бестолковую драку. Влад был бы обеими руками «за». Потому что та дрянь, что скопилась внутри, требовала выхода наружу. Хотелось орать, бездумно махать кулаками и выбросить из головы всё, что намертво приклеилось на внутренней стороне век. Девочку-подростка с перепуганными глазами, молотящую ладонями по невидимой стене, тонкую детскую руку, свисающую со спины отца, тяжёлый, густой, замешанный на крови и порохе, запах боли и страданий. И обескровленное лицо сестры с пустыми глазами. Последнее хотелось стереть из памяти как можно быстрее.

Но Егор остановил себя на середине движения, чем вызвал у напарника приступ глухого тоскливого раздражения.

– Я бы не удержал щит на смертнице, – тихо сказал он, заглядывая Владу в глаза. – Ты ведь сам заметил, что меня колбасит на Изнанке. После того как мы выбрались с нижнего слоя, мне даже в реальности тяжело использовать её силу. Чтобы сделать над девчонкой купол, мне пришлось бы приложить втрое больше усилий,