Влад не единожды сталкивался со смертью. Он выбрал жизнь поисковика, прекрасно понимая, что каждый день рискует не вернуться домой. Ему приходилось собственной рукой закрывать глаза напарникам. Да что уж там, он становился свидетелем смертей в реальности, когда толпа нежити, вылетевшая из свежего разлома, в секунду разбирает случайного прохожего на суповой набор. Но никогда за свою, пусть и не особо продолжительную, жизнь Влад не видел, чтобы один человек вот так забирал на тот свет толпу других.

Пол, залитый кровью и непонятного происхождения ошмётками, усеивали тела. Какие-то слабо копошились, дезориентированные, раненные. Но некоторым студентам уже не суждено было пойти на завтрашние пары.

Совсем недалеко от границ Егорова щита, прекрасно выдержавшего удар взрывной волны, сидела прямо на полу, в луже крови, синеволосая подружка заводилы студентов.

Голова одарённого лежала на её коленях, но Влад отлично видел широко распахнутые, глядящие в вечность чёрные раскосые глаза. Дурацкая шапка слетела. Волосы парня на удивление оказались белобрысыми при совершенно чёрных густых бровях. Почему-то именно это заставило Влада зависнуть, глядя, как девушка поглаживает спутавшиеся от потёков крови пряди, бездумно глядя в стену. Заводила одарённых до конца остался верен себе. Совершенно безбашенный и импульсивный. Вместо того чтобы думать головой и ставить щиты, он полез загораживать друзей собственной спиной. Дурак. Но лучше быть мёртвым импульсивным дураком, чем, имея отличный прочный щит, прикрыть только собственную жопу.

Влад перевёл взгляд на Егора, и тот, наверное, что-то прочитал в его глазах.

Серебристый барьер растаял, и мир утонул в оглушительной какофонии.

Стонали раненые, трещали светляки, кто-то достаточно хладнокровный бормотал, накладывая плетения лечебных чар. У стены скрючилась девчонка, судорожно пытающаяся удержать внутри содержимое желудка. Влад упорно не смотрел в центр вагона, чтобы не составить ей компанию.

Яна после падения барьера словно отмерла. Собственный лопнувший от взрыва щит больно саданул по ней откатом – об этом говорила нетвёрдая петляющая походка и расфокусированный взгляд, – но сестрёнка упрямо поползла в самую гущу раненых тел. Обожжённые раскалившимся браслетом руки не могли помешать её попыткам вырвать из лап смерти ещё хотя бы парочку людей.

Где-то за границами видимости – там, куда Влад принципиально не смотрел, – надрывался нечеловеческим криком мужской голос. Этот звук буквально вытащил из нутра Влада всё, что запряталось туда после смерти родителей, – боль, одиночество, отчаяние, страх потерять последнего близкого человека.

Помимо воли глаза нашарили кричавшего, и поисковик вздрогнул. Мужчина стоял спиной, но с его плеча красноречиво свисала тоненькая рука. Слишком маленькая, чтобы принадлежать взрослому.

Сунувшаяся было с помощью пожилая женщина – вероятнее всего, работница Академии – отшатнулась, зажимая ладонью рот. Остекленевшие от ужаса глаза наполнились влагой. Тяжело сглотнув, Влад отвернулся.

Почему-то именно этот момент выбрал его телефон для того, чтобы разразиться оглушительной трелью звонка. Рядом завозился, растерянно хмурясь, Егор. Его мобильный тоже подал признаки жизни.

Один за другим начинали верещать аппараты у всех пассажиров. Даже тех, кто больше не был в состоянии ответить.

Влад выудил из кармана трубку и озадаченно нахмурил лоб. Звонок шёл по мессенджеру и прекратился практически сразу, как зажегся экран телефона. А следом пиликнуло уведомление о поступившем видеосообщении.

Оглядевшись, поисковик убедился, что соседи так же растерянно глядят на собственные мобильники, и ткнул пальцем в кнопку воспроизведения видео.

Картинка растянулась на весь экран непроглядной чернотой. Влад прибавил яркости, повернул телефон набок, чтобы изображение увеличило масштабы, но лучше не стало. Только появилось едва различимое копошение чёрных силуэтов на тёмном фоне. Поисковик приблизил экран к лицу, и тот неожиданно полыхнул яркой вспышкой, ослепив и заставив судорожно тереть слезящиеся глаза. По соседству кто-то взвизгнул, видимо, тоже попавшись на эту уловку.

– Трансляция, – негромко произнёс Егор, но Влад даже не повернул к нему голову. То, что видео идёт в прямом эфире, он понял и сам. В ореоле загоревшегося света возник невнятный силуэт, который мог с лёгкостью принадлежать как взрослому мужчине, так и девчонке-подростку. Фонарь за офисным креслом слепил камеру и бил зрителю в глаза, давая разглядеть лишь фигуру в балаклаве и мешковатом свитере с высоким воротом.

Человек ёрзал, нервно перебирая пальцы, вертел головой, словно ожидая подсказок от кого-то за кадром.

– Добрый вечер, – человек слегка запнулся и оборвал сам себя. Голос, раздавшийся сразу из множества телефонных динамиков, был определённо мужским. Молодым, взволнованным и знакомым до щекотного чувства под ложечкой. Но техника искажала его звучание, поэтому Влад даже не стал напрягать память, сосредоточив всё внимание на изображении. – Я – голос тех, кто зовёт себя последователями Чистой крови.

Динамик поезда, контуженный взрывной волной, закашлялся, оглушительно засипел, но справился с собой и тоже присоединился к трансляции. Льющийся со всех сторон, набирающий ярость и обороты голос погрузил вагон в напряжённое внимательное молчание. Даже раненые сцепили зубы, чтобы не стонать, и ловили каждый звук вещающего.

– Сегодня на одной из линий метрополитена нашего города произошёл взрыв. Чистая кровь берёт на себя ответственность за эту акцию и уверяет мирных граждан, что в вагоне практически не было людей. Те, кто находились внутри, те, кого вы привыкли звать одарёнными, давно уже не относятся к роду людскому. От другой населяющей Изнанку нежити они отличаются только наглостью и хитростью. Они залезли в наши квартиры, проникли в наши семьи, поселились в наших головах лишь для одной цели – принести как можно больше крови и разрушений.

Влад слушал. Он был тем, для кого распинался безымянный рупор Чистой крови. Тот, кого они желали оградить от тварей Изнанки. А вокруг были эти самые твари.

Вот синеволосая девушка вышла из прострации и морщит лоб, вслушиваясь в призывы террориста. Её пальцы вцепились в мёртвого друга, словно она боялась, что ему могут навредить ещё сильнее. Словно она может его защитить. Лицо покрыто коркой грязи и крови, а вдоль щёк тянутся широкие полосы потёкшей туши. Синей. Девушка явно была неравнодушна к этому цвету.

Может, поэтому на шее её мёртвого товарища болтается нелепый ультрамариновый шарф.

Этот блондинистый дурень с восточными корнями, спасший ценой своей жизни половину вагона, – ещё одна тварь Изнанки.

И Янка, сосредоточенная, бледная, едва стоящая на ногах, тоже тварь. Сестра даже не вслушивалась в льющиеся из динамиков слова. Она пропускала через себя силу Изнанки, чтобы вырвать у неё очередное безвольное, практически ушедшее тело. Лоб Яны покрывали мелкие бисеринки пота. Она проводила через себя больше, чем её тело готово было принять. Изнанка мстительно выкручивала ей кости, проходила по венам раскалёнными потоками магии. Но сестра не прекращала. Она готова была сама упасть