встретила полный решимости взгляд Макса.

– Если мы войдем туда первыми… – отчаянно цепляясь за надежду, начала я.

Он отрывисто кивнул:

– Сиризенов волнует только цель, которую им указали. Если у них есть приказ, мы ничего не изменим. Кроме того, – он тяжело вздохнул, – этот способ умереть не хуже любого другого.

Мы повернулись к Саммерину: тот молча и обреченно смотрел на нас.

– Мы все понимаем, что я связан обязательствами. – Он остановился у щели в щебне. – Если идем, то сейчас. Готовы?

– Да, – уверенно солгала я.

Ответ Макса был намного менее обнадеживающим:

– Более готов я уже не буду.

И затем, не дожидаясь другого удобного момента и не давая себе времени, чтобы подумать или усомниться…

Мы шли сквозь мешанину тумана, крови и пота, пробивая путь к башне. Из рук Макса вырывался огонь, отбрасывая пляшущие тени на его плечи, разрывая туман гротескным красным сиянием и вырывая из него на долю секунды мчащиеся к нам силуэты.

Я горстями хватала окутанные тенями сознания, туго натягивая связывающие нас невидимые нити, скручивала и разрывала их. Часто они ускользали, не даваясь мне в руки. Иногда они мешкали достаточно долго, и тогда огонь Макса перескакивал на их одежду или волосы, обвивался вокруг них и бросал хрупкую физическую оболочку на землю.

Но Макс все равно щадил их. Как только воины оказывались на земле, освобождая нам путь, пламя возвращалось к Максу, и мы двигались дальше.

Вспышки ярких золотых искр на краю поля зрения предупреждали о сиризенах поблизости: они подпрыгивали, мерцали в воздухе и исчезали в середине прыжка, а затем снова появлялись выше в небе, как будто летели.

– Тисаана, будь внимательнее, – пробурчал Макс, когда перед лицом внезапно вспыхнул огонь, отбрасывая в сторону одну из туманных фигур. – Достань клинки.

Если бы у меня была возможность отдышаться, я бы рассмеялась. В этой битве мои маленькие кинжалы выглядели смешно. Что эти куски стали могут сделать против иллюзий, дыма и пламени?

Мы продолжали пробиваться вперед. Макса окружало пламя, Саммерин держал в руках такие же клинки, как и я. Пока что ни один из мужчин не признался, что они вместе прошли войну, но сейчас у меня не оставалось никаких сомнений. Они без слов понимали, что делать, даже не глядя друг на друга, как будто каждый смотрел на битву глазами другого. Я не могла даже представить, на что они способны без балласта в моем лице.

Но даже так мы буквально летели, скользя между телами и вступая в бой только там, где этого требовала необходимость. Слова Нуры прочно засели у меня голове, и я постоянно ощущала вспышки, которыми сопровождались перемещения сиризенов. С каждым ударом сердца меня накрывало ощущение присутствия людей в замке и тащило вперед.

К тому времени как мы добрались до прочных, укрепленных латунными полосами дверей башни, в тумане вокруг пряталось уже столько солдат, что нам приходилось отбиваться через каждые несколько шагов. Наше войско осталось далеко позади. Мы продвигались все медленнее, отточенная грация движений Макса и Саммерина начала уступать место отчаянной импровизированной защите.

Макс оттолкнул меня в сторону, и я споткнулась. Щеку забрызгало теплой жидкостью. Я слишком поздно заметила фигуру, выпрыгнувшую из тумана с занесенным клинком. Но не успела я среагировать, как Макс развернулся и выпустил ревущую струю пламени.

Я увидела тело, только когда сама рухнула на землю рядом с ним. Макс схватился за плечо.

– Все в порядке, – прохрипел он.

Из-под его пальцев сочилась кровь, но он не отрываясь смотрел на обмякшее тело солдата.

Меч нападавшего явно задел его, но сейчас у Саммерина не было времени, чтобы помочь. Нас окружили, вынудили прижаться спиной к обитым металлом дверям. Мое сознание начало туманиться, как и зрение; я лишь мельком улавливала окружавших нас людей, когда широкие штрихи огня выхватывали их из темноты.

Я заморгала и крепко зажмурила глаза, чтобы очистить разум…

Это помогло. Я смогла увидеть все сразу, как крошечные огоньки в темноте. Словно я смотрела на изнанку мира, где каждый солдат, каждая жизнь, каждая мысль выделялись ярким светлячком. Перед нами – невидимые в тенях солдаты. Позади, в подвалах башни, собрались люди. Я видела каждого сиризена.

Картина оказалась настолько яркой, что мне пришлось, задыхаясь, открыть глаза, чтобы вернуться к обычному притупленному восприятию. Не тратя время на раздумья, я вскинула руки перед собой. Неведомая сила вырвалась из них и отбросила солдат, подарив нам несколько драгоценных секунд.

– Хорошо.

Голос Макса превратился в хрип. Правый рукав пропитался кровью. С левой руки струилось пламя, образуя вокруг нас заслон, пока Макс, обернувшись, разглядывал дверь.

Я знала, о чем он думает: нам не пробиться. Во всяком случае, сила тут не поможет. Я чувствовала слабый магический пульс того, кто охранял дверь изнутри. Не только металл удерживал ее закрытой.

Земля содрогнулась – магия сиризенов начала разрушать основание башни, за чем последует ее неминуемое обрушение.

«Нет, – застучало у меня в голове. – Нет, нет, нет…»

Вздрогнув, я зажмурилась, и мир снова засветился под моими веками, словно карта в темноте. Столько душ, так близко и одновременно так далеко от нас.

Так близко, так близко…

Внезапно меня осенило. Я повернулась к Максу.

– Ты можешь направить огонь, не видя цели? – спросила я, пытаясь перекричать творящийся вокруг хаос.

Он посмотрел на меня как на сумасшедшую:

– Это слишком опасно. Я не могу двигаться вслепую.

– Я все вижу, – ответила я, прижимая палец к виску.

Макс непонимающе уставился на меня, я повторила уже более настойчиво:

– Я вижу. Впусти меня сюда. – Я дотронулась до его лба. – Я скажу тебе, куда двигаться. Мы сможем выкурить их.

– Нет. – Лицо Макса окаменело. – Ни за что на свете.

И тут земля снова вздрогнула, но на сей раз удар сопровождался хрустом костей. Оставалось мало времени.

– У нас нет других вариантов, – отчаянно настаивала я.

Макс вздрогнул, как будто высказанная правда поразила его физически, но все равно покачал головой.

– Я не могу, – уже тише произнес он. – Не могу.

Но я прекрасно слышала, что на самом деле скрывается за его резкостью, за жестким напряженным выражением лица. Не оставляя времени на раздумья, я взяла его окровавленную руку в свою. Сделала вид, будто не замечаю испуганного подергивания пальцев.

Его страх был настолько силен, что я чувствовала его как пульсацию на коже.

– Доверься мне, – прошептала я.

Я не знала, мольба это, просьба или приказ… скорее всего, все сразу. Судя по лицу Макса, он тоже не знал.

Макс, скривив губы, замешкался. Огонь по-прежнему полыхал в другой его руке. Он обвел взглядом поле битвы, посмотрел на меня, потом на сиризенов у подножия башни.

А затем его взгляд вернулся ко мне, и еще до того, как он открыл рот, я поняла: он сделал свой выбор.

– Саммерин… – начал Макс.

Саммерин кивнул. Непостижимым образом ему удавалось сохранять самообладание.

– Я вас прикрою.

Он засунул клинки за пояс