Шрифт:
Закладка:
И Хести смолчала, хотя внутренне воспротивилась.
Она никак не могла понять, что с ней не так. Раньше ей казалось, что после обретения силы она откроет для себя новый, неизведанный мир, наполненный загадками и тайнами, но на деле оказалось, что жриц муштруют, словно солдат, а Верховная правит парадом.
Было кое-что, в чем Хести не могла признаться сама себе – она боялась. Боялась не оправдать надежд Верховной и наставницы, боялась подвести свой народ, боялась того, во что ввязалась. Эта война…
Она остановилась на середине лестницы, чтобы перевести дух.
Эта война ничем не лучше той, которую развязали люди сотни лет назад. В ней тоже гибнут невинные, а те, кто виновен по-настоящему, либо отсиживаются в кабинетах, либо давно мертвы. За что они сражаются? Ради чего открыли порталы и впустили в мир армию Черной Матери?
Ее собственная мать, почитаемая всеми Лагоса Неумолимая, убила бы ее за эти крамольные мысли. Для матери не было разницы, как именно ты согрешил против лунного народа – действиями или мыслями, она карала всех беспощадно, была правой рукой Верховной, ее дланью, несущей правосудие. Многие называли ее Мясником. Когда Лагоса шла по коридорам крепости, жрицы отводили глаза, разговоры затихали, всех вокруг будто сковывало льдом.
Иногда Хести кажется, что ее смерть стала благом для всех.
Будь ее мать жива, столпы уже были бы возведены, в этом можно не сомневаться. При поддержке Лагосы Верховная вела себя куда более агрессивно, была безжалостна и сосредоточена на цели. Смерть верной подруги стала для нее ударом, утрата была невосполнима. До сих пор никто не занял место Неумолимой, никто не взял на себя командование Карателями. Поговаривали, что сама Верховная отказывается назначать на ее место кого-то другого.
“А что, если она видит на этом месте меня?” – иногда думала Хести и ее кожа покрывалась мурашками и становилась липкой от ледяного пота.
Нет, ей никогда не стать такой, какой была Лагоса. В ней нет ненависти, нет четкого понимания, ради чего они стараются. Месть не стала для Хести путеводной звездой.
У входа ее уже ждали.
– Залезай в повозку, – раздался голос из-под капюшона.
Хести молча выполнила приказ, уселась рядом с другой жрицей и опустила голову. Повозка тронулась с места. Следом за ними двигалась еще одна, с крытым вагончиком на прицепе.
Всего повозок было восемь. Выехав за ворота, они проехали друг за другом до перекрестка, затем разделились. Хести приподняла край капюшона и проводила вагончики взглядом.
– Если Лаверн ничего не предпринимает, предпримем мы, – сказала наставница вчера вечером, собрав жриц в укромной комнате на самом верху башни. – Терпение Верховной на исходе.
Они проезжали мимо спящих городков, мимо стоянок пастухов и зеленых пастбищ. Пейзаж мог показаться Хести прекрасным, если бы не скрежещущие, чавкающие звуки, доносящиеся из вагончика.
Она знала, что там, но старалась не думать об этом. Так же она знала, что случится совсем скоро и это не радовало ее, наоборот, в душе Хести поселилась невесть откуда взявшаяся тоска.
Неужели они не могли просто продолжать жить в мире с людьми? Неужели месть – единственная движущая сила ее народа?
До границы с землями дома Бурого Лиса они ехали два дня. Остановок почти не было, тело Хести затекло и больше всего на свете ей хотелось встать и размяться. Все это время она думала о том, что будет делать калека, когда поймет, что ее нет в замке. Если он что-то натворит, ей придется отвечать перед Лаверном, а делать этого ей ужасно не хочется. Пусть наставница и говорит, что самопровозглашенный император не имеет над ними власти, он потребует отчета о делах брата. И что она ему скажет?
Они проникли на территорию дома Бурого Лиса ночью. Хести надеялась, что на границе будут солдаты, но никто не остановил их.
Жрицы объявили привал и выбрались из повозок. Хести отпила воды из фляги и с удовольствием потянулась. Сквозь редкую поросль кустов она заметила спящий городок, дым, вьющийся над крышами, и поняла, что они добрались до пункта назначения.
– Куда отправились остальные? – решилась спросить она.
– К дому Черных Птиц и Золота и Камней, – спокойно ответила жрица, скрывающая лицо под капюшоном.
– Но ведь они склонились перед Лаверном, разве нет? – Хести нахмурилась.
– Какое нам до этого дело? – Жрица пожала плечами. – Начинайте чертить ключи!
Хести послушно достала из-за пояса длинный лакированный прут и присоединилась к сестрам, поспешно вырисовывающим на земле запретные знаки.
Ключи открывают врата в Некрослой, с помощью этих порталов можно призывать существ из армии Черной Матери, а можно заимствовать у Некрослоя силу, чтобы управлять этими существами. Сегодня призывать никого не нужно.
Хести отошла, позволяя пяти жрицам Круга занять свои места на каждом из углов звезды, начерченной на земле. Расставленные по периметру свечи зажглись сами собой, но огонь был не оранжево-ласковым, а мертвенно-бледным, зеленоватым, источающим обжигающий холод, а не жар.
– Открывайте двери, – приказала одна из жриц.
Хести нехотя подошла к вагончику и прислушалась – внутри кто-то возился, царапал стенки, фыркал и подвывал. Ей стало дурно, по спине поползли мурашки. Не набросятся ли эти твари на нее, не разорвут ли на части сестер?
Она распахнула дверцы и отскочила в сторону. Прижавшись спиной к стенке вагончика, Хести прикрыла глаза и воззвала к Матери, вымаливая у той защиту и покровительство.
Обезображенные, уродливые существа, утратившие любое сходство с человеком, длинной вереницей двинулись к открывшемуся зеленовато-синему порталу. Жрицы взялись за руки, их глаза источали сияние того же оттенка. Повинуясь безмолвной команде, твари вдруг оживились, сорвались с места, строй разрушился, неуправляемой толпой они понеслись в сторону мирно спящего городка.
– Залезайте в повозки, – приказала жрица в капюшоне.
Быстро уничтожив следы своего пребывания, жрицы лунного народа заняли свои места в повозках и те сразу же сорвались с места.
Хести зажала ладони между колен и опустила голову. В ночной тишине раздался первый протяжный крик.
