Шрифт:
Закладка:
Видимо, это он про потенциальный новый труп.
— Я пообщалась со стражей, Карлом, некоторыми членами Совета, а также с королевской четой. И назрел у меня вопрос: почему это Карл не считает себя подозреваемым?
— Он подозреваемый, но не в первых рядах.
— Почему? — настояла я.
— Потому что девчонку убил кто-то хорошо знакомый. Так всадить нож… а Карла она знала, это да. Как и знала братьев Роткирхельт. Даже слишком хорошо, что как раз и исключает парней из первого ряда подозреваемых, — заметив на моем лице следы возражений, Дар мотнул головой: — Не торопись, сейчас все поймешь. Ты ведь слышала о дружбе веселых братьев с королевой? Хотя какая это дружба… так, сначала таскали Августу по Мертвоземью, потом развлекали во дворце по велению короля. И приглядывали, конечно. Александр рассудил, что так будет лучше, а потом «дружба» сложилась, Августа переживала нелегкие времена, вот и… продолжилось общение. И братья слегка зарвались: лучший друг коронован, его окружение заметно поредело за последнее время, королева в них души не чает… и случился момент.
— Момент?
— Недопонимание. После одного из приемов, кажется, околосвадебного, братья решили сообразить на троих. С Иллирикой. Не получилось, даже без гнилости девушка смогла за себя постоять, но с тех пор друзей короля она десятой дорогой обходила. Королеве, само собой, ничего не рассказала. Но, как понимаешь, вряд ли бы она подпустила к себе кого-то из братьев Роткирхельт или того же Карла, не зарядив им между глаз.
Немедленно захотелось что-нибудь разбить, и лучше о головы братьев. Они всегда были такими? Я не замечала, потому что с другой их стороной ни разу не сталкивалась. Для меня Вильгельм и Ефраим были веселыми, безбашенными, готовыми поддержать любую авантюру. А теперь они доросли до авантюр самостоятельных. Жестоких.
— Карл присутствовал? Иустилон? — выдавила я вопрос.
— Нет, но Иллирика и их открыто недолюбливала. За компанию, так сказать.
— Александр не знает?
— Знает, после произошедшего с друзьями разговаривал лично. Верит, что случилось недопонимание. А может, и не особо верит, но провоцировать конфликт в такое время чревато. Тем более, по официальной версии король слишком занят Посмертьем и Армией после ухода королевы-матери, ему не до мелких разборок.
Слов не было.
Понаблюдав за мной некоторое время, Дар улыбнулся:
— Что, в гонке мерзавцев я внезапно перестал быть лидером? Почти забавно наблюдать, как твоя картина мира разрушается. Но еще грустно, ведь это должно было произойти много лет назад, вместе с появлением мозгов. Во-первых: у великих родителей далеко не всегда рождаются великие дети, это скорее исключение, чем правило. Во-вторых: все мы в какой-то степени дерьмо, Иделаида. И ты в том числе. Идеальных людей не бывает, я тебя уверяю, даже чистенькая на первый взгляд Августа со временем преподнесёт сюрприз, — он в который раз оглядел ситуацию в бальном зале и буднично спросил: — Так что там с расследованием?
Взглядом я нашла в толпе короля и долго на него смотрела.
Что я там говорила про наставленные вокруг нас точки? Только что на меня рухнула еще одна, размером со все Мертвоземье. Жаль, что разговор о дружбе произошел у нас до бала, сейчас я бы отвечала его величеству иначе. И сердце ныло от нестерпимого желания зажмуриться, раствориться в воздухе, а после открыть глаза и стать другим человеком. Тем, кто свободен принимать любые решения, не боясь, что они разрушат хрупкий мир. Пожалуй, окажись я на таком месте, устроила бы скандал прямо на этом балу, скандал хороший, со старым-добрым мордобоем и битьем посуды.
Но я осталась на своем месте, потому смогла только выдать короткое:
— Твари.
— О, Судьи! — Дар демонстративно закатил глаза к потолку. — Зря я все выложил… надеюсь, в эмоциях ты не надумаешь переметнуться к Актеру, чтобы вместе с ним выстраивать новый справедливый мир? Сразу могу сказать: кандидатура он со всех сторон неподходящая. По сравнению с ним вышеназванные «твари» — так, не опаснее рыгающих младенцев.
Я промолчала, мой взгляд прилип к Александру. Он смеялся, стоя рядом — какое совпадение! — с братьями Роткирхельт, все у них было замечательно. Может, король играл роль, все-таки происходящим он всерьез обеспокоен, но его улыбка перестала казаться мне самой теплой на свете.
Пульс понемногу пришел в норму.
Дарлан все еще топтался рядом, и я наконец ответила на его вопрос:
— По убийствам впечатления смешанные. Не понимаю, почему Иллирика и почему Цедеркрайц, этих двоих ничего не связывало. Вроде Иллирика Советом интересовалась, а вроде и нет. Не видится мне это причиной убийства, что она могла такого найти, будучи чужестранкой без связей и возможности хоть с кем-то нормально пообщаться? Вряд ли ей шли навстречу, полагаю, просто игнорировали. С членами Совета я бы побольше пообщалась, если это позволено в нынешних реалиях, — тут я скатилась до саркастичного тона, хотя до этого говорила ровно, без эмоций. — Пока все пути туда ведут. Хотя зачем Цедеркрайцу нужна была тайная встреча в Садах? Он с любым человеком из Совета мог банально в коридоре переговорить или в покоях у себя. Это не странно, на это бы никто внимания не обратил, ни к чему городить бред с тайными свиданиями по кустам, тем более в столь почтенном возрасте. Кстати, сын Освальда сообщил о любви отца к прогулкам, так что… можно рассмотреть направление, узнать, кто еще знал об этой любви, но как будто бы многие… и кого Цедеркрайц с Иллирикой могли подпустить к себе близко? Круг общения у них сильно отличался. В общем, одни вопросы пока.
— Женщину.
— Ты о чем?
— Отвечаю на один из твоих вопросов: Иллирика могла подпустить к себе женщину, недооценить ее. Сами женщины часто недооценивают других женщин. О Цедеркрайце и говорить нечего, он бы точно недооценил. Поэтому из вас получаются отменные убийцы.
— Лучше некуда, — поддакнула я.
— Это был комплимент.
— Уточнение сделало все только хуже… ладно, допустим, убийца — женщина. Кто-то из Совета? Там их совсем мало.
— И за всеми сегодня приглядывают, — не без удовольствия отметил Дарлан, даже грудь вперед выпятил от гордости: мол, гляди какой я, на шаг тебя опережающий. Так и подмывало напомнить, как он Морану Тандебельт проглядел, считая ее — о, Судьи! — женщиной! Но настроения не было для подобных шпилек.
— Надеюсь, приглядывают внимательно,
