— Само получилось. Ты же морду подставляешь. А что, генерал Борин тоже может обратиться?

— Нет, — Старый Герберт ещё раз покрутил шеей и поморщился, когда хрустнул позвонок. — Он и так силён, как обращённый. С самого начала. И ещё у него Лисс.

Этот генерал — очень мощный и быстрый боец. Я посмотрел целую сотню его боёв, убил на это чуть ли не сутки. А потом начал подготовку.

Пассажир давал мне сил, но пока этого мало. А бой совсем скоро.

— А все полукровки обращаются? — спросил я и добавил: — Если что, я же говорил, что мало что помню.

— Ты говорил, да. Обращаются не все, в зависимости от наследства. Некоторых можно понять только по крови. Но любой полукровка в первую очередь — человек, — Старый Герберт гордо поднял голову. — Главное, никогда его не сердить. Но люди наверху прям с ума сходят, когда нас увидят. Я-то ещё ладно, а остальных могут прибить на месте.

— А откуда это презрение? Только из-за демонической формы?

— Нет. Просто раньше полукровки были воинами в армии Молчаливого Короля. Вы его называете Забытым. Там наших презирали за человеческую кровь, а люди за демоническую. И вот так всё до сих пор, уже сотни лет, — он грустно вздохнул. — Ещё раунд?

— Не, хватит. Было круто, — я поднял ладонь, и Старый Герберт по ней шлёпнул своей. — Давай разбор. Где там Арлам?

Тренера нигде не было. В начале боя он сидел на скамейке с грустным видом, а потом, когда Старый Герберт обратился, куда-то свалил.

Арлам дрых в подсобке на кушетке. Рядом с ним на полу лежала маленькая пустая бутылочка с чем-то вонючим. Будто кто-то залил туда расплавленный гудрон.

— И когда он успел напиться? — спросил я.

— Это не алкоголь, — сказал Старый Герберт. — Это ламория.

— Что за гадость?

— Типа той, что он тогда тебя напоил. Только твоя вызывала плохие воспоминания, а у него сейчас хорошие.

Да, тренер спал с улыбкой на лице.

— Вспоминает бои, — пробасил Старый Герберт. — Больше у него удовольствий в жизни нет.

— Плохо, — сказал я. — Надо бы ему помочь.

— А как?

— Что-нибудь придумаю.

* * *

Когда закончилась тренировка, зазвонил телефон. Не мой старый, который до сих пор был заблокирован. Я купил новый. Меня зачем-то вызвал сам Доргон Квинт.

Не знаю зачем, но надо срочно ехать. Тем более, смысл продолжать тренировку, когда тренер ещё до сих пор в отключке?

— Здесь направо, — подсказал Максвелл на перекрёстке.

Он дорогу помнил, часто ездил в поместье Квинтов вместе с Арламом. И чем ближе к поместью, тем отзывчивее становилась местная полиция. Если в городе далимы неодобрительно поглядывали на красные треугольники, герб семьи охотников, то здесь иначе.

Они улыбались до ушей, кивали, а один раз даже разрешили проехать по встречной, чтобы я не стоял в пробке.

Есть и другая польза от новой семьи. Мы вчера с Арламом бесплатно перекусили в одной забегаловке в Нижнем. Хозяйка-азиатка, как только увидела мою карточку, сразу отказалась брать деньги.

А вот полукровки нас недолюбливали. Но они так относились ко всем семьям охотников.

Ворота поместья открылись сразу, едва показалась моя машины. Я заехал во двор. Глаза отдыхали от зелени газонов и деревьев после сплошных белых зданий Верхнего Города.

Слуга взялся сам припарковать мою тачку, а я пошёл к входу. Охранник в боевой броне открыл мне дверь.

Хм, всё немного иначе, чем в прошлый раз. Хотя сыновья Квинта наверняка меня ненавидят. Младший, Рук, которому я врезал по роже, уж точно.

Он показался в коридоре, но сразу будто о чём-то вспомнил и куда-то смылся. Ну и ладно, общаться с ним я не хотел.

— Слышал, ты дал ему по морде? — спросил Максвелл.

— Было дело. Приставал к сестре, ублюдок.

— Ты правильно сделал. А что его отец?

— Хотел меня выгнать, но вмешалась Ида.

Её самой где-то не было, жаль.

Слуга, стоящий у лестницы, поклонился мне.

— Господин Доргон ожидает вас, — пафосно сказал он и показал вверх. — Сюда, пожалуйста.

Доргон Квинт сидел во главе большого стола, накрытого белой скатертью. Больше никого. Он показал мне на место возле себя. Я сел на стул с мягкой обивкой, глядя на большую и пустую белую тарелку перед собой.

— Спасибо, что пришёл, — сказал Квинт. — Рад, что у нас наконец-то выдался шанс нормально поговорить.

Я кивнул, не зная, что ответить.

— Я хоть и зовусь Первым Охотником, — продолжил Доргон. — Но самой охотой, разумеется, не занимаюсь. Просто давно уже не на кого. Конечно, я бы смог, у меня мощный пассажир, — он похлопал по плечу. — Я умею использовать его способности, а в молодости неплохо дрался. Не как ты или Арлам, но тоже неплохо.

Я опять кивнул. Вошли слуги. Передо мной поставили что-то, похожее на отбивную. Запах отличный, сразу же засосало в желудке.

А у Квинта был стейк. Почти не прожаренный, я видел блестящую кровь, стекающую на тарелку.

— Мир изменился, — сказал Доргон. — Но не так сильно, как думают мои дети.

— И что именно изменилось? — спросил я вежливости ради. — А что нет?

— Ну, мы больше не охотимся на демонов, — он усмехнулся. — Мы используем энергию Горнила и иблиссов для своих целей. Мы развиваем промышленность, финансы, технологии и медицину с помощью древнего и могущественного врага, который теперь стал нашим рабом.

— Демоны?

— Верно, — он отрезал кусочек ножиком. По тарелке потёк сок. Нет, не сок, а почти настоящая кровь.

Не, я понимаю, почему люди любят малопрожаренные стейки, но у него почти сырое мясо. Ну ладно, у каждого свои причуды. Какая мне разница, ест ли он не прожаренный стейк или дрочит, танцуя вприсядку? Я здесь, чтобы заработать на операцию.

— Но что осталось прежним? — спросил Доргон сам себя. — Охотники по-прежнему самые влиятельные силы в империи. Даже правитель Ремодеус вынужден прислушиваться к нашему мнению. И в некоторых случаях отказаться он не может.

Я наконец попробовал своё блюдо. А неплохо, горячее мясо прямо таяло на языке. Только соли маловато и слишком остро.

— И ещё в копилку традиций — мы дерёмся, — сказал Доргон. — Адский забег существует с тех пор, как мы прикончили Забытого или Молчаливого Короля Демонов. А некоторые учёные думают, что даже раньше. Семьи Охотников выбирали своего лучшего бойца для победы.

— Вопрос престижа? — спросил я.

— Не только, — он посмотрел на меня. — Победитель может назвать одно желание. Если оно выполнимо, то другие семьи обязаны его исполнить. Не только они, но и даже правитель должен поспособствовать и помочь.

— Ого, — сказал я. — Поэтому вы так настроены на победу.

— Верно. Это старая традиция, но она действует до сих пор. Арлам дал нам несколько побед, но в прошлом году, когда он не участвовал, мы проиграли. И желание, которое высказал боец семьи Кастнер, сильно ослабило наши позиции.

— И вы хотите, чтобы я после победы сказал желание, которое поможет вам?

— Да. Ты дерёшься от нашего имени. Ты получишь бонус за победу. Больше, чем главный приз за участие в Забеге. И ты получишь гарантию, что будешь участвовать в Адском Забеге в следующем году. А может, и в другом турнире. У нас они бывают часто. Сможешь скопить на будущее для себя и сестры. Ты даже, — он улыбнулся и съел ещё кусочек. — Ты даже можешь вообще не думать о будущем.

— Только не говори об Арламе, — предупредил Максвелл.

Но было поздно, я уже открыл рот.

— Но вот Арлам…

— С Арламом другое дело, — Доргон нахмурился. — Мои дети его ненавидят. Тебя, кстати, тоже недолюбливают. Но знай, я запретил им как-то тебе вредить.

Ага, я прям поверил.

— Они хотели выгнать Арлама сразу после аварии, говоря, что он бесполезен. Но я держал его столько, сколько смог. Потому что помнил, как он помог нашей семье. Но дело в другом.

— И в чём?

— Он алкоголик, он психически нестабилен, но не хочет лечиться. Я его предупреждал, но он не слушал. И вот, эта история с Лиссом. Вот это уже вопрос престижа. Я не могу оставить в семье того, кто меня игнорирует и ведёт себя по своему. Но мне было тяжело говорить те слова. Он мне как сын.

Я доел отбивную, хотя аппетит во время этого разговора куда-то исчез. А Доргон продолжал:

— Не надо делать из меня демона, я терпел долго. Но иногда нужно делать такие вещи. Даже если мой сын открыто нарушит мою волю, я его прогоню. Главное — это благополучие семьи Квинт.

Он взял большой пузатый бокал с красным вином, немного понюхал, отпил и подержал во рту прежде, чем наконец выпить.

— Ты на нашей