Помедлив, он спросил:

– Твоя мать врала тебе?

Я скрестила руки над плюшевой игрушкой инопланетянина у меня на коленях.

– Вроде бы нет. Не совсем. Она кое-что скрывала от меня, но это ведь не то же самое, что врать?

Ли пожал плечами.

– Что? – спросила я.

– Я не стану соглашаться с тобой, только потому что тебе так хочется.

– Но и спорить со мной по той же причине ты не обязан.

Он усмехнулся.

Мы свернули на ведущую в лес грунтовую дорогу. Ночную тишину до сих пор нарушала только музыка из пикапа Салли. Мне хотелось поговорить о чем-нибудь еще, поэтому я сказала:

– У меня никогда раньше не было мягких игрушек.

– Не было? Я думал, у каждой девчонки их навалом.

– Только не у меня. Мама никогда мне их не покупала, потому что мне захотелось бы еще, а это просто лишние вещи при переезде. Всякий хлам, как она выражалась, доставая чемоданы.

Хижина была небольшой, но прочной на вид, с колодцем и чугунной колонкой на заднем дворе. Салли показал нам гостиную с печкой на дровах, плетеным ковриком и по меньшей мере тремя или четырьмя оленьими головами на стене. Рога почти доставали до потолка.

– Заходите сюда, поставьте свои вещи, потом поедим, – сказал он, щелкнув выключателем в спальне.

Здесь стояли две одинаковые кровати, застеленные красно-синими лоскутными одеялами.

– Вы, ребятишки, как, не против спать в одной комнате? У меня только две комнаты, в одной буду я, так что если ты, Ли, захочешь спать на диване, я не буду возражать.

– Все нормально, спасибо.

Ли поставил на пол свой рюкзак и протиснулся мимо нас.

– Хотелось бы принять душ, если вы не против.

Мы с Салли вышли наружу, и он, склонившись над костром с нашим ужином, принялся орудовать длинной палкой.

– Чем дольше томится, тем вкуснее.

Достав откуда-то лопату на коротком черенке, он осторожно вынул из костра сверток в фольге.

– Если не затруднит, мисси, на кухне есть миски и ложки.

Я вернулась с посудой, и Салли разложил по мискам дымящееся варево из овощей с мясом.

– Ах-х-х, – протянул он, прикладываясь губами к ложке. – Вот это я называю ночное пиршество.

Мы уселись на деревянные стулья у тлеющих углей и стали есть в приятной тишине. Вокруг фонаря на крыльце порхали мотыльки. Из-за треска цикад лес казался живым, но когда я пыталась сосредоточиться на этом звуке, мне становилось не по себе. Этот лес, должно быть, простирался на много миль вокруг, и кто знает, что еще в нем есть?

Из хижины вышел Ли в чистой футболке. Салли подошел к костру и наполнил еще одну миску.

– Мне много не надо, спасибо, – сказал Ли.

– Ты из здешних краев, сынок? – спросил Салли.

– Он из Вирджинии, – сказала я.

– Собираешься вернуться туда, когда отвезешь эту юную леди?

– Посмотрим, как получится.

Ли отставил металлическую миску и наклонился вперед, упираясь локтями в колени.

– А почему вы спрашиваете?

Салли повернулся ко мне:

– Я помню, о чем говорил тебе в день нашего знакомства: лучше не заводить друзей и все такое. Но с тех пор я поразмыслил немного. Путь перед нами длинный и одинокий, и нет смысла делать его еще более длинным и одиноким.

Ли сдержал отрыжку.

– Хорошо сказано.

Я не могла определить, говорит ли он искренне или с сарказмом.

– Может, я пытаюсь сказать, что такие, как мы, должны держаться вместе, как семья.

Я подумала о своем настоящем дедушке, который пил красное вино на ужин, ездил на темно-синем «Кадиллаке» и, вероятно, мечтал о том, чтобы я не рождалась. Он бы никогда не приготовил мне ужин и не предложил бы ночлег.

– Спасибо, Салли, – сказала я, протягивая миску для добавки. – За этот чудесный ужин и за то, что приглядываешь за мной.

Ли закатил глаза, в которых отразились языки костра.

До сих пор Салли так и не показал свою веревку, и я подумала, не потому ли, что здесь Ли. Так или иначе, было уже достаточно поздно, поэтому мы не стали долго рассиживаться. Я помыла миски на кухне, пока Салли разводил огонь в печке. Ночью в этих местах бывает холодно даже ранним летом.

Ли уселся на диван и осмотрелся.

– Так вы сказали, что это ваша хижина, Салли?

– Ну да, моя, – пожал плечами старик. – Иногда, когда приходится туговато, я возвращаюсь в одно из своих привычных мест, где никто не будет меня беспокоить. Вот вам совет от старины Салли: раздобудьте себе такое местечко как можно скорее.

– Когда приходится туговато, – эхом повторил Ли, слишком напряженно. – Понятно.

Он повернулся и осмотрел деревянную панель, увешанную оленьими головами.

– Похоже, вы заядлый охотник.

– Это не мои трофеи, но да, люблю прошвырнуться по лесу иной раз.

– И часто вы сюда приезжаете?

– Случается. Особенно здесь хорошо в это время года. Летом тут вообще никого не бывает. Все ездят на озера.

Ли встал, прошмыгнул наружу и вернулся с дорожной картой.

– Было бы неплохо, если бы вы показали, где это место на карте, – сказал он Салли. – Завтра утром мы поедем в Сэндхорн, не хотелось бы терять зря время.

Пока они беседовали за кухонным столом, я достала пряжу и спицы миссис Хармон и уютно устроилась на диване под лампой с абажуром из сыромятной кожи. Мне удалось сделать двадцать петель, но когда я попыталась связать второй ряд, то все перепутала, поэтому отложила вязание и пошарила в тумбочке. В ящике я нашла колоду игральных карт, книжку с детскими рассказами, «Определитель птиц Среднего Запада» и кучу канцелярских кнопок. За дверцей стояла корзина, похожая на ту, в которой лежали клубки миссис Хармон, с мотком яркой акриловой пряжи и воткнутым в нее вязальным крючком.

Вскоре Салли пожелал нам спокойной ночи. Я наконец-то приняла душ и приготовилась ко сну. Ли закрыл дверь и повернул ключ в замочной скважине.

– Ну как, понравилась тебе бродяжья похлебка?

– От бродяг у меня несварение желудка.

– Ха-ха.

– Он приготовил достаточно для трех человек, и еще осталось. Как он узнал, что у него сегодня будут гости?

Я натянула лоскутное одеяло повыше и подложила под голову инопланетянина.

– У тебя паранойя, – сказала я.

– Я предпочитаю думать, что был исключительно вежлив.

– Ты был ужасно…

– Ужасно что?

– Ужасно любопытен.

Ли взглянул на меня и выключил лампу у кровати.

– Научился этому у тебя, – сказал он. – Ты не можешь никому довериться, пока не замучаешь его бесконечными вопросами.

Утром пикапа Салли у хижины не было. На столе лежала записка.

МИССИ: