Шрифт:
Закладка:
Вдруг старик на кровати вздрогнул и, вероятно, издал крик, так как нянька вскочила с кресла и шагнула к кровати. У него был ужасающий вид: лицо покраснело, чуть ли не почернело, глаза стали белыми, руками он схватился за сердце, а на губах выступила пена.
Нянька бросилась к двери, распахнула ее и, по всей видимости, стала звать на помощь, затем бросилась обратно к кровати и начала лихорадочно приводить его в чувство – укладывать и тому подобное. Но стоило леди, ее мужу и нескольким слугам вбежать в комнату с выражением ужаса на лицах, как старик обмяк в руках у няньки, и черты лица его, искаженные агонией и мукой, стали медленно разглаживаться.
Через несколько минут слева от дома показались огни, и к входу подъехал экипаж с факелами. Из кареты проворно выскочил человек в черном и с белым париком на голове, в руках у него был небольшой кожаный саквояж. Он взбежал по ступеням.
В дверях его встретили мужчина и его жена – она стискивала в руках носовой платок, а он с трагическим выражением лица пытался сохранять самообладание. Вновь прибывшего они провели в столовую, где он положил свой саквояж на стол и, повернувшись к хозяевам, внимательно выслушал джентльмена с леди. Он беспрестанно покачивал головой, а потом слегка помахал руками, отказываясь, по всей вероятности, от приглашения к ужину и ночлегу. Некоторое время спустя он медленно сошел вниз по лестнице, сел в карету и уехал в ту же сторону, откуда и прибыл.
Мужчина в голубом следил за ним с крыльца, на жирном белом его лице медленно появилась неприятная улыбка. Как только экипаж скрылся, всю сцену заволокла тьма.
Но мистер Диллет все еще сидел – он правильно догадался, что продолжение следует. И в доме вновь появился свет. Но теперь в другом месте. Теперь загорелись другие окна: одно на самом верху, другие, с разноцветными стеклами, в часовне. Каким образом мистеру Диллету удалось разглядеть, что делается внутри часовни, не очень понятно, но он разглядел. Часовня была обставлена столь же тщательно, как и дом, – мелкие красные подушечки на сиденьях, готического стиля пологи над ними, западная галерея и украшенный башенками и шпилями орган с золотыми трубами. На выложенном черной и белой мозаикой полу стояли похоронные дроги, по их четырем углам горели свечи. На дрогах лежал покрытый черным бархатом гроб.
И тут он увидел, что складки бархата шевелятся. Одна сторона покрова поднялась, откинулась, и на обозрение явился черный гроб с серебряными ручками и с табличкой с именем. Один подсвечник покачнулся и упал. Что будет дальше, лучше не гадать. Скорее, скорее отвести взгляд, что мистер Диллет торопливо и сделал.
Он глянул на освещенное окно на верхнем этаже – там в кроватках на колесиках лежали мальчик и девочка, рядом стояла кровать с пологом для няньки. Сама нянька в данный момент отсутствовала, но в комнате находились папа и мама, на сей раз в трауре; правда, поведение их скорбным было назвать нельзя. На самом деле они смеялись и оживленно болтали, иногда друг с другом, а иногда с детьми. Когда те отвечали, родители снова начинали хохотать. Потом отец на цыпочках удалился из комнаты, прихватив с собой висевшее на крючке около двери белое покрывало. Дверь за собой он закрыл.
Минуты через две она открылась, в ней возникла завернутая в простыню голова. Зловещая фигура непонятной формы двинулась к кроваткам, потом вдруг остановилась, подняла руки и стащила с себя простыню. Глазам присутствующих явился, разумеется, отец. Дети страшно перепугались: мальчик спрятался под одеяло, а девочка бросилась в объятия к матери. Далее последовали попытки их успокоить – родители посадили их к себе на колени, ласкали их, показывали им белую простыню (мол, ничего в ней страшного нет), ну, и тому подобное. В конечном итоге дети снова улеглись по кроватям, а родители с одобряющими жестами оставили их. Затем в комнате появилась нянька, и вскоре свет там погас.
Но мистер Диллет продолжал наблюдать, боясь шелохнуться.
И вновь осветил комнату свет, но совершенно иной – то была не лампа и не свеча, – сквозь щели вокруг двери начал пробиваться бледный, неприятный свет. И дверь опять стала открываться. Мистер Диллет не желает в точности вспоминать того, кто на этот раз возник в дверях. Он говорит, что оно напоминало жабу, но размером с человека и с жидкими седыми волосами на голове. Некоторое время оно возилось у кроваток. Были слышны крики – слабые, так как происходило все вдалеке, но, несомненно, полные ужаса.
В доме началась сильная суета: в различных окнах появлялись огоньки, хлопали двери, были видны мелькающие фигуры. Часы на конюшенной башенке пробили час, и вновь всю сцену заволокла тьма.
И рассеялась она лишь еще один раз. У ступенек дома в два ряда стояли фигуры в темном, все они держали в руках факелы. Вниз по крыльцу стали сходить еще темные фигуры – они несли гробы, маленькие. Факельщики и гробы тихо двинулись по направлению влево.
Ночь почти прошла. Никогда еще она не тянулась так медленно для мистера Диллета. Он осторожно лег, но глаза закрыть был не в состоянии. Рано поутру он послал за доктором.
Доктор поставил диагноз «расстроенные нервы» и прописал морской климат.
И мистер Диллет на своем автомобиле отправился в тихое местечко на Восточном побережье, ненадолго останавливаясь по пути.
Первым, кого он встретил на море, был мистер Читтенден – как выяснилось, ему был дан подобный совет свозить отдохнуть жену.
При этой встрече мистер Читтенден посмотрел на мистера Диллета косо, и не без причины.
– Вообще-то, я не слишком удивлен в том, что вы слегка расстроены, мистер Диллет. Что? Да, хочу доложить, мне очень неприятно, что мы с моей бедной женой ответственны за ваше состояние, но и мы пережили то же самое. Подумайте минуточку, мистер Диллет, что мне было делать: выбросить эту очаровательную вещь совсем или же предупреждать покупателей: «Я продаю вам настоящую драму из реальной жизни прежних веков, которая происходит каждую ночь ровно в час»? Интересно, что бы вы сами ответили? Вызвали бы парочку блюстителей закона, которые посадили бы мистера и миссис Читтенден в рессорный экипаж и
