III

Последующий разговор (он был недолог) ничего нового не добавил к положению вещей. Дружески распрощавшись с мистером Эйвери и его дочерью, мистер Дэвидсон предпринял восьмимильную прогулку. Крошечная долина Брокстон вскоре привела его к более широкой Тента и к Стэнфорду Сент-Томас, где он и перекусил.

Нет нужды сопровождать его всю дорогу до Лонгбриджа. Но, когда перед обедом он переодевал носки, он вдруг замер и в полголоса произнес: «Клянусь Юпитером, это странно!» Только в эту минуту он осознал, что в 1653 году, то есть за семь лет до Реставрации и за пять до смерти Кромвеля, за подобное издание молитвенника, не говоря уже и о пользовании им, грозило уголовное разбирательство. Каким же отважным был тот человек, который поставил на титульный лист и свое имя, и дату. Но тут, правда, мистер Дэвидсон засомневался, было ли указано там имя – в те трудные времена заниматься книгопечатанием было крайне опасно.

Тем же вечером, когда он сидел в приемной «Лебедя» и изучал расписание поездов, к гостинице подъехал крохотный автомобиль, из которого вылез крохотный человечек в шубе. Остановившись на ступеньках, он стал давать указания своему шоферу – говорил он с каким-то лающим иностранным акцентом. Наконец, он вошел внутрь, и мистер Дэвидсон увидел, что у него черные волосы и бледное лицо с чуть заостренной бородкой и с золотым пенсне; одет он был очень опрятно.

Человечек сразу отправился к себе в номер, и мистер Дэвидсон встретился с ним вновь лишь за обедом. Так как в тот вечер обедали только они двое, новый постоялец без труда нашел предлог, дабы завести беседу. Его сильно интересовал вопрос, зачем мистер Дэвидсон приехал в эти места в столь неподходящее время года.

– Вы не знаете, далеко ли отсюда до Арлингуорта? – так прозвучал один из первых его вопросов. Таким образом, стало сразу понятно, что его привело сюда – мистер Дэвидсон вспомнил, что видел на станции объявление о распродаже в Арлингуорт Холле старой мебели, картин и книг. Стало быть, это перекупщик из Лондона.

– Нет, – ответил он, – я там никогда не бывал. Кажется, он за Кингсбурном… миль двадцать, по-моему. Насколько я понимаю, там предстоит распродажа. – Его собеседник пытливо оглядел его, и мистер Дэвидсон рассмеялся. – Нет, – сказал он, словно отвечая на вопрос, – не бойтесь, я не являюсь вашим конкурентом. Завтра я уезжаю.

Обстановка разрядилась, и перекупщик, которого звали Хомбергер, признался, что его интересуют книги и что он надеется найти что-нибудь в старой библиотеке поместья, что возместило бы его расходы на дорогу.

– Ведь мы, англичане, обладаем редким талантом, – заявил он, – собирать редкости в самых неожиданных местах, верно?

Далее он рассказывал о различных находках, сделанных им или другими.

– После распродажи хочу немножко побродить по округе, и, может, мистер Дэвидсон, вы подскажете, что стоит повидать?

Но мистер Дэвидсон несмотря на то, что заметил в Брокстон Корте несколько довольно заманчивых запертых книжных шкафов, оставил свои советы при себе. Дело было в том, что мистер Хомбергер ему не понравился.

На следующий день, когда он уже ехал в поезде, загадка прошедшего дня чуть-чуть перестала быть загадкой. Совершенно случайно он вынул из чемодана ежедневник на новый год – он купил его недавно – и решил посмотреть, какие же знаменательные события произошли 25 апреля.

Там было написано:

День святого Марка. В 1599 году родился Оливер Кромвель

Сие вкупе с росписью на потолке наводило на размышления. И старая леди Сэдлер обрела более реальный облик в его воображении. Она стала ему видеться женщиной, чья любовь к Церкви и Королю постепенно сменилась огромной ненавистью к власти, которая заставила замолчать первую и убила второго. Интересно, какую черную мессу она и подобные ей совершали год за годом в этих столь отдаленных местах? И каким образом удавалось ей обманывать власти? Возникает еще один вопрос: а не взаимосвязано ли столь упорное открывание книг на одной и той же странице с некоторыми деталями на ее портрете, который он видел? Было бы любопытно 25 апреля оказаться в часовне Брокстона и посмотреть, а не случится ли там чего-нибудь сверхстранного. И почему бы ему не приехать сюда самому, ему с каким-нибудь своим близким другом. И он решил, что так и поступит.

Понимая, что в публикациях молитвенников он ничего не смыслит, он пришел к выводу, что необходимо в этом вопросе разобраться получше, но скрыв тому истинные причины. Хочу сообщить сразу, что сие его занятие принесло свои плоды. Один писатель начала девятнадцатого века, чьи рассуждения о книгах были довольно пустыми и напыщенными, заявлял, что слышал об особом антикромвельском издании молитвенника во времена самого расцвета Английской республики. Правда, он не утверждал, что видел эту книгу сам, и посему ему никто не поверил. Более внимательно изучив эту историю, мистер Дэвидсон обнаружил, что сие утверждение основано на письмах от человека, жившего близ Лонгбриджа. По этой причине мистер Дэвидсон склонился к мысли, что имеются в виду брокстонские молитвенники – это взволновало и заинтересовало его.

Шли месяцы, приближался день святого Марка. Планам посещения Брокстона ничего не препятствовало, также ничто не мешало поездке и его друга, которого он уговорил ехать с ним и кому единственному мог доверить свой секрет. В Кинсбурн они направлялись тем же самым поездом в 9.45, что вез его и в январе; до Брокстона они добирались той же самой дорогой через поля. Только на сей раз они часто останавливались и обрывали первоцвет; а отдаленные леса и вспаханные земли были уже других красок, поднимались всходы, и, как говорила миссис Портер, «от щебета птиц совершенно невозможно собраться с мыслями».

Мистера Дэвидсона она узнала в ту же минуту и проводила друзей в часовню, чье совершенство столь же поразило нового гостя, мистера Уитама, как и мистера Дэвидсона до него.

– В Англии другой такой нет, – объявил он.

– Книги опять раскрыты, миссис Портер? – спросил Дэвидсон, когда они направились к алтарю.

– Да, Господи, думаю, да, сэр, – сказала миссис Портер, поднимая покрывало. – Батюшки! – тут же воскликнула она. – Да они закрыты. В первый раз с ними такое случается. Но уверяю вас, джентльмены, я тут ни при чем, я их всегда закрываю. Вот на прошлой неделе я прямо перед уходом накрыла их покрывалом, тогда еще джентльмен фотографировал окно наверху, и все они были закрыты, и даже ленточки я завязала. А ведь если подумать, раньше я ленточки не завязывала, и похоже, что именно это и помогло. Что ж, такое