- Входите, - позвал голос изнутри дома. – Да входите уже. Я ждал вас.

Они прошли через маленькую переднюю в большую, светлую комнату. Там были огромные окна, через которые лился зимний свет. Рамы, ящики, холсты громоздились вдоль стен. В центре свободного пространства комнаты, лицевой стороной к окну, стоял большой мольберт, перпендикулярно двери, с натянутым холстом и бумагой, пришпиленной к нему. Пустой стул стоял так, словно на нем сидел тот, кто позирует. За мольбертом сидел человек с буйной шевелюрой и белым шарфом на шее, с кистью в руке, сосредоточенный на работе.

Стивен осторожно шагнул вперед.

- Мистер Ньюхауз, полагаю?

- Верно, - в голосе художника была картавость юго-западных графств. – А вы кто такие?

- Меня зовут Стивен Дэй. Я – юстициар. Это – инспектор Рикеби, из лондонской полиции.

- Юстициар. И полицейский, - протянул художник. - Я должен быть польщен? – он быстро посмотрел на двух мужчин, потом вернулся к своему холсту, кисть задвигалась дергано и быстро.

- Мистер Ньюхауз, вы убили Саймона Рафаэля, Фредерика Бимиша и Алана Ханта?

- Совершенно верно, - Ньюхауз не смотрел по сторонам. Кисть двигалась резкими, ударяющими касаниями. – И знаете, как?

- Вы рисовали их, - сказал Стивен. – Вы ловите людей. Небольшую их часть, их сущности. И помещаете их на холсте. А потом вы портите холст.

- Зачем вы убили их? – спросил Рикеби. Стивен посмотрел на него раздраженно. Рикеби шагнул вперед. – Зачем вы убиваете полицейских?

- Ну, чтобы расстроить вас, конечно, - Ньюхауз взглянул на Рикеби с легкой улыбкой, и Стивен узнал его.

Он старался не бросаться в глаза. Там было полно народу, который отвлекал их внимание, заговаривающих с ним или с Крейном. Художник был на заднем плане. Но он был на Стрэнде, день за днем, делал наброски…

- Ничего не делайте, мистер Дэй, - Ньюхауз поднял другую руку к холсту, в ней он держал скальпель, острое лезвия блестело в ярком солнечном свете.

- Кто нарисован на холсте? – спросил Стивен, глядя на мольберт. – Покажите мне картину.

- Подойдите и посмотрите. Медленно. Не пугайте меня.

- Что… - начал Рикеби.

Стивен проигнорировал его. Он срезал круг, ужас поднимался в нем с каждым шагом, и ему пришлось закрыть глаза, когда он увидел, что было нарисовано.

На холсте был был изображен задумавшийся человек в три четверти. Работа была выполнена быстро и схематично, не доведена до ума, краски наносились поспешно, но в своем роде она была хороша и сходство было безошибочным.

Ньюхауз держал острый нож, в доле дюйма от нарисованного лица. А очень полный, открытый кувшин скипидара ненадежно балансировал на маленькой рейке над холстом, куда он мог опрокинуться, если мольберт пошатнется. Образ тела Рафаэля, жуткие пузыри на его измученной коже, вспыхнули в его мозгу.

- Не двигайтесь, Рикеби, - кое-как выдавил Стивен. – Он рисует вас.

Рикеби издал приглушенный звук. У Стивена не было на это времени, он смотрел на бумагу, пришпиленную к холсту, карандаш скучающе набросал рисунок.

Этот портрет был написан безо всякого теплого чувства. В интерпретации Ньюхауза в серых глазах Крейна плескалась жестокость, отражалась в глумливой, жестокой насмешке тонко очерченного рта. Он выглядел высокомерным и опасным, как аристократический грубиян. Сходство было очень сильным.

Если бы Стивен убил художника прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, остановив его сердце…

Рикеби тихо икнул. Стивен оглянулся и увидел кровь, расцветающую на его лбу, маленькой красной бусиной. Скальпель Ньюхауза просто вонзился в рисунок.

- Мистер Дэй, - прошептал Рикеби. Он застыл в напряжении.

- Все хорошо. Не волнуйтесь. Опустите нож, Ньюхауз, - Стивен мягко расправил свои пальцы, ощущая бурление эфирных потоков. Не существовало способа одновременно оттолкнуть Ньюхауза и уложить его на пол, и удержать скипидар от падения. А художник был напряженным и дрожал от страха или, с отвращением понял Стивен, от возбуждения. Ему не нужны сейчас резкие движения. – Опустите. Давайте поговорим.

Ньюхауз скривился. Рука, держащая скальпель слегка дрожала, а дыхание у него было быстрым.

- Я не хочу разговаривать об этом. Я хочу, чтобы вы опустились на колени и скрестили руки за спиной.

Эти слова мгновенно вызвали в Стивене тревогу. Если его свяжут, но Ньюхауз вряд ли сможет встать, чтобы связать его… Он развернулся и увидел в углу еще одного человека, ошметки маскировки распались. Стивен узнал его и раскрыл рот в изумлении.

- Кто вы, черт побери, такой? – спросил Рикеби.

- Что вы здесь делаете? – добавил Стивен, потом сообразил, что есть кое-что поважнее. – Сэр, этот человек убийца…

- Руки за спину, Дэй, - сказал Джордж Фэйрли. На нем был гораздо более дешевая одежда, чем обычно, простой костюм с просторным пиджаком. То, что можно замарать. В руках, затянутых в толстые кожаные перчатки, покачивались железные наручники.

Стивен уставился на него.

- Что это значит?

- Вы слышали меня. Держитесь, Ньюхауз. Если он попытается прикоснуться ко мне, убейте полицейского.

Все начало вставать на свои места с ужасающей неотвратимостью. Стивен обнаружил, что ищет другое объяснение, когда его нет.

- Сэр, этот человек убил трех офицеров полиции.

- Я знаю это, - с презрительной досадой сказал Фэйрли. – На колени и руки за спину – или Ньюхауз отрежет ухо вашему полицейскому дружку. Или глаз лишит. Вы смогли бы перерисовать их так, словно их нет, Ньюхауз? Ослепить его?

Рикеби посерел, лицо покрылось потом. Стивен мог видеть его страх, болезненный ужас человека, столкнувшегося с силами, с которыми он не мог бороться или понять. Он так часто видел это выражение. Он ненавидел его.

- Мистер Дэй, - умоляюще прошептал Рикеби.

- Сейчас же! – приказал Фэйрли.

Стивен опустился на колени, тяжело дыша, пытаясь держаться, несмотря на происходящее.

- Интересно, что подумает Совет об этом, - удалось произнести ему. – Неужели вы воображаете, что избежите наказания? Лондонская полиция…

Фэйрли проигнорировал его. Он зашел Стивену за спину и неуклюже застегнул наручники на его запястьях. Стивен закусил губу, заставляя себя оставаться спокойным, когда безвоздушность