ей направлении, по какому-то одной ей известному сценарию. Стоит ли мне ему следовать? И куда пропала Лиза? Если это уже другая субреальность, она могла остаться в предыдущей. Почему же она не последовала за мной через дверь? А может, этот вход работал только для меня?

Сам не зная зачем, я зашел в лифт вслед за девушкой, которая по-прежнему меня не замечала. Она молча нажала кнопку сорокового этажа, и лифт двинулся вниз. Я осмотрел себя — галстук, пиджак, сорочка, брюки — все на месте, никаких следов грязи и крови, словно я и не прополз в этой одежде несколько десятков метров по мокрому и грязному полу в подвале психиатрической больницы. Мой внешний вид был таким же, как в день интервью с Эдвардом Дарио в этом здании. Я оказался сбит с толку. Только что у меня был какой-то план действий: найти информацию о Хитром Филе, узнать, что случилось с Энн за время моего плена в подвале, попытаться вытащить ее из больницы и уйти из нее самому, найти способ забрать у Фила кейс администратора, после чего подумать о том, как вычислить эту самую личность, под которой скрывается враг человечества. И вдруг я оказался здесь. Что мне теперь делать?

Я уже был здесь. Когда Джонатан убил меня, я оказался в комнате в этом небоскребе. Потом я вышел, рассказал Эдварду Дарио о том, что произошло со мной, добрался до дома. По дороге за мной кто-то шел. Как я выяснил позже, этот незнакомец передал мне письмо от Дарио. Зря я боялся этого незнакомца! Потом я пришел домой, где на меня напал Даниэль Аллен, мне удалось с ним справиться, я выбежал из квартиры и оказался уже в больничном коридоре. Потом «доктор Дарио» говорил с кем-то за дверью о том, что я напал на санитара. Все выглядит так, словно здесь сосуществуют две субреальности, которые проникают одна в другую, и между ними есть своеобразные точки перехода. Словно два творца соревнуются за право управлять этим миром. Может быть, так оно и есть?

Лифт остановился. Девушка с бумагами вышла, трое человек вошло внутрь, такие же офисные работники, в похожих костюмах, занятые своими мыслями, спешащие по своим делам. Они не смотрели в мою сторону. К счастью, здание было слишком большим, вряд ли все сотрудники знали друг друга в лицо, а их корпоративному дресс-коду я более менее соответствовал. Этажи сменялись, люди заходили и выходили, никто из них не произнес ни слова, никто не улыбнулся другому, каждый из них старался поскорее покинуть лифт и направиться дальше по своим важным делам. У меня сложилось ощущение, что если бы я въехал в лифт на инвалидной коляске в запачканном кровью и грязью костюме, никто из этих людей бы даже не обратил на меня внимания.

Я внимательно рассмотрел на одного из них, потом задержал взгляд на другом. Это были совсем разные люди, первый был старше второго лет на двадцать, хотя второй и носил бороду, из-за которой казался старше, а первый был гладко выбрит, они были разного роста, имели разный цвет волос, глаз, одежды. Но было у них и кое-что общее, одна маленькая пугающая деталь: их лица не выражали никаких эмоций. Все эти разные люди в лифте обладали одинаковыми выражениями лиц, словно демонстрировали полное безразличие к окружающему миру.

Я заглянул в глаза своему бородатому попутчику. Его пустой и безжизненный, немигающий взгляд словно смотрел сквозь всё, что перед ним возникало, не фокусируясь ни на одном предмете. Он смотрел на меня в упор, но словно совсем меня не видел. Двери лифта открылись на очередном этаже, и он вышел. Я еле сдержал желание окликнуть его или дотронуться до его плеча, чтобы убедиться, что он вообще воспринимает окружающий мир.

Сам я покинул лифт на первом этаже. Здесь ничего не изменилось. Те же широкие стеклянные двери, рамки металлодетекторов, даже лицо охранника было знакомым: в тот злополучный вечер моего интервью этот парень был на вахте. Такое же отсутствующее выражение лица и пустой взгляд в монитор пульта охраны. Он не смотрел ни на меня, ни на людей, которые входили в здание и проходили мимо него. Я остановился возле него, улыбнулся и сказал, взглянув на бейдж с его именем:

— До свиданья, Виктор!

Он оторвал взгляд от монитора, посмотрел сквозь меня и равнодушно ответил:

— До свиданья.

Мне захотелось поскорее покинуть это здание и вдохнуть свежего воздуха. Я вышел на улицу. Яркий вечерний город, огни вывесок, проезжающие мимо автомобили и оживленные улицы, заполненные людьми. На первый взгляд этот город был обычным густонаселенным мегаполисом, но сотни людей, которые шли по тротуарам, вели свои автомобили, останавливались возле афиш, казались живыми мертвецами. Все они словно спали наяву. Удивительно, что до сих пор на улицах не случилось ни одной аварии, что пешеходы не сталкивались, не смотря друг на друга.

Я ускорил шаг и направился в уже знакомый мне тихий переулок. Здесь, как и раньше, никого не было. Что произошло со всеми людьми в этой субреальности? На асфальте что-то белело, и я подошел, чтобы взглянуть поближе. Газета городских новостей. Я поднял ее и первым делом посмотрел на дату. Все тот же день моего интервью! Давно она здесь лежит? Асфальт был мокрым, но дождя уже не было. Если бы газета попала под дождь, от нее бы уже мало что осталось, значит, оказалась она здесь уже после него. Мои часы снова показывали «21:13».

И на циферблате не было трещины!

«… когда ты находишься в нейронете, твое тело в реальном мире продолжает, как ни в чем не бывало, есть, спать, передвигаться. Вот только сознание в нем в это время отсутствует. Говоря простым языком, для стороннего наблюдателя наша планета сейчас населена миллиардами безмозглых зомби…»

Эдвард Дарио предупреждал меня об этом в своем письме! Но то, что я увидел все это своими глазами, могло означать только одно. Я вышел из нейронета. Сейчас я нахожусь в реальном мире! Долгожданный выход найден, хоть я и не совсем понимаю, как это произошло!

Или все же я рано радуюсь? Газета в моих руках кажется свежей, она даже еще пахнет типографской краской, но дата на ней не может быть настоящей! Не мог же нейронет поработить все человечество в течение часа, который ушел у меня на интервью?! Я пробежался взглядом по статьям и заголовкам.

«Завершен международный антикризисный форум…», «Франция празднует победу национальной сборной…», «Заложники были успешно освобождены…»

Я перелистывал страницу за страницей — все эти события были мне знакомы, я помнил этот форум, из-за которого возникли огромные пробки по всему городу. Я вспомнил, как краем глаза видел какой-то матч чемпионата мира по футболу. Я никогда не был футбольным болельщиком и вообще мало что понимал в этом виде спорта, но во время чемпионата футбол транслировали постоянно. Что-то припоминал и о каком-то захвате заложников очередными террористами-фанатикам. Да, все эти события действительно имели место незадолго до моего интервью. Кроме одного. Небольшая статья на последней странице с моей фотографией. Статья про меня? Я начал читать. Мои руки задрожали, дыхание участилось, я никак не мог сфокусировать взгляд на том, что увидел.

«…прошли похороны… друга и коллеги и замечательного человека… Соболезнования семье… Полиция продолжает расследование… будут найдены… Никогда не забудем…»

Газета выпала из моих рук прямо в лужу под ногами.

— Как тебе чувство, когда мертвые хоронят живого? Хе-хе-хе!

Хитрый Фил. Откуда он здесь взялся? Одет по-прежнему, как сбежавший пациент психушки. Кейса при нем нет. Конечно, откуда здесь кейс, существующий только в нейронете, если это реальный мир? Я даже не знал, что сказать ему. Пришел в голову самый глупый вопрос:

— Как ты меня нашел?

Фил рассмеялся.

— Да что сложного в том, чтобы тебя найти, соучастник! Ты же все время этим переулком ходишь! Хи-хи!

— Ты безумец!

— А ты —