— Хочешь полежать? Отдыхай, а мы пока побудем в гостиной.

Лена кивнула и быстро задремала, а Илья прикрыл дверь, осторожно взял ребенка и стал прогуливаться с ним по комнате, рассматривая его мутные глазки, светлый пушок на затылке и красноватые шершавые щеки. На крошечном подбородке уже виднелась ямочка, доставшаяся Яну от матери. Пока мальчик только безучастно смотрел перед собой, но Илья все же решил с ним заговорить:

— Ну привет, Ян, здравствуй... Может, тебе спеть что-нибудь? Потихоньку, чтобы Лену не разбудить.

Тут Ян поглядел на отца и смешно сморщил носик, будто хотел улыбнуться. Илья стал тихо напевать первую колыбельную, что пришла на ум, и вскоре заметил, что мальчик потирает ручкой глаза. Затем Ян приоткрыл рот, показав ярко-розовые десны, и Илья невольно растрогался.

— Ты устал, наверное? Только не начинай плакать, сейчас я тебя уложу, — сказал он и, укутав сына в одеяльце, положил его на диван. Убедившись, что малышу удобно, Илья присел рядом и задумался.

— Как же ты тихо дышишь, — сказал он шепотом. — Спи, я скоро вернусь, только чайник поставлю. Может, Лена попьет чаю и повеселеет...

Он осторожно заглянул в спальню. Лена уже не спала, однако продолжала укрываться пледом. Откинув его, она неохотно открыла глаза, под которыми виднелись темные круги.

— Прости, я тебя разбудил? — тихо спросил Илья.

— Да ничего, все равно это так, полудрема, — сказала Лена и села на кровати. Растрепанные волосы спутались и наполовину закрывали ее лицо.

— Хочешь чего-нибудь? Очень уж ты бледная, давай я тебе принесу чаю и хотя бы яблоко или банан. Тебе же сейчас нельзя голодать.

— Спасибо, давай, — вяло ответила она и снова опустилась на подушку. Илья нерешительно погладил ее по плечу, однако Лена заметно напряглась и ее губы нервно дернулись.

— Присмотришь за ним еще? — спросила она.

— Конечно, не переживай. Я несколько дней взял в счет отпуска, чтобы тебе не было страшно одной.

— Мне не страшно, Илья, — вдруг усмехнулась Лена и будто хотела что-то добавить, но осеклась. Он принес ей чай и вернулся к сыну — тот все еще мирно сопел среди складок одеяла, из которых получилось надежное ложе. Когда Ян снова захотел есть, Лена немного приободрилась, подмыла, переодела и покормила его. День завершился спокойно и перед сном они вдвоем выкупали мальчика. Ян, к счастью, почти не капризничал, и Илье показалось, что жене скоро понравится за ним ухаживать.

Он рассчитывал, что они станут ночевать все вместе, но Лена неожиданно сама попросила его лечь в гостиной.

— Ян наверняка будет часто просыпаться, и придется снова брать его на руки, — пояснила она. — Так хоть ты сможешь нормально поспать.

— Я же завтра не пойду на работу, — напомнил Илья. — И по-моему, он вообще спокойный, но хотя бы первое время мне лучше быть рядом.

— Да не выдумывай, я вменяемая и не безрукая, справлюсь уж как-нибудь. Чересчур-то не выворачивайся, Илья, а то сам потом будешь жаловаться.

Последнее Илья вообще не понял, но решил не спорить, памятуя, что жене все еще трудно свыкнуться с новой жизнью. Он чувствовал легкую обиду, что его отстраняют от ребенка в ночные часы, когда особенно важна защита, и по житейским, и по суеверным соображениям. В нем вдруг всколыхнулись бессознательные древние страхи перед демонами, крадущими дыхание у спящих, но Лене он, конечно, об этом не сказал.

За ночь Ян всего пару раз начинал хныкать, однако сам Илья все равно толком не спал. Его одолевала тревога, не только из-за беззащитности ребенка и плохого самочувствия Лены, а из-за какой-то невидимой угрозы, которую он считывал так же интуитивно, как ориентировался по сторонам света. Правда, днем стало немного спокойнее — к молодой семье пришла патронажная сестра, чтобы проверить ребенка и обучить родителей первым навыкам, и заявила, что малыш совершенно здоров.

Поначалу женщина норовила отделаться от Ильи и обращаться только к матери, но заметив, как умело и охотно он следует всем наставлениям, посмотрела на него с уважением.

— Повезло же вам с мужем, Лена, — сказала она. — Мой сын к ребенку вообще поначалу не подходил, говорил: «Вот он подрастет, и тогда уж мы — ух! Будет ему мужское воспитание». Ну, внук подрос, на следующий год в школу пойдет, и где то воспитание? Отец раз в день по макушке потреплет, раз в неделю в кафе свозит. А потом будет удивляться, что пацан его не слушает и не уважает.

Лена только равнодушно кивнула. Илья уже по-настоящему забеспокоился и спросил после ухода медсестры:

— Леночка, ты за что-то на меня сердишься?

— С чего ты взял? — удивленно отозвалась она, прикладывая ребенка к груди.

— Просто предполагаю. Все ведь хорошо, а тебя как будто ничего не радует, вот я и не знаю, что делать...

Он запнулся, будто утомившись от этой короткой фразы, и призывно посмотрел на Лену.

— Слушай, я понимаю, что ты старался, — вздохнула она. — Но я до сих пор чувствую себя так, словно меня поезд переехал, и охота только лечь лицом вниз и ничего не видеть и не слышать. Просто тебе бесполезно объяснять, все равно не поймешь.

— Лен, я же не идиот, — терпеливо ответил Илья. — Можешь не объяснять, если не хочется, только скажи, что мне для тебя сделать.

— Ладно, в магазин сходи, пожалуйста, — сказала Лена и, закончив кормить, набросала список. Заодно она попросила Илью купить ей молокоотсос, пояснив, что лучше сцеживать молоко, потому что от сосания появляются трещины и даже кровь. Спорить на этот счет он, конечно, не собирался, Лена заметно оживилась и Илья уже с более легким сердцем отправился за покупками. Пока он сидел с Яном, она приготовила обед и погладила пеленки, а вечером даже с аппетитом попила чаю с печеньем, немного посидела в интернете и Илье показалось, что дело идет на лад.

На следующий день после затяжной непогоды выглянуло солнце и Илья решился немного прогуляться с сыном возле дома. Вытаскивать коляску ему не хотелось и он просто держал Яна на руках, давая малышу рассмотреть то самодельную проволочную арку у парадной, то необычную ярко-голубую машину, то яркую бумажку с рекламой, приклеенную к двери. Мальчик пока не выражал никаких эмоций, но Илье почему-то казалось, что он доверительно льнет к нему теплым тельцем, побаиваясь