Я лишь слабо ощущаю его мускулистое тело под собой, когда он двигается, как онемение, которое возникает, когда нога затекает. Жутковатое свечение от его маски отбрасывает тени на темные стены наверху — пока я работала, солнце село, и от этого дом стал казаться еще более зловещим, даже угрожающим.

Когда мы добираемся до спальни, Каин осторожно усаживает меня на кровать. Моя голова все еще кружится, но я чувствую изгиб кровати позади меня, а зеленое свечение маски Авеля присоединяется к маске Каина, когда он обхватывает меня руками под мышками и тащит по кровати. Он опирается на мои подушки, притягивая меня к себе так, что моя спина оказывается прижатой к его груди.

Каин обходит кровать сбоку, в то время как Авель протягивает ему мою руку, и Каин застегивает на ней наручник, плотно прижимая его к моей коже, почти ущипнув.

Переходя на другую сторону кровати, они повторяют процесс с другой моей рукой. К тому времени, как они заканчивают, большая часть ощущений начинает возвращаться, и я могу подергать руками и натянуть цепи, но мои силы все еще слабы, и это вызывает у них обоих лишь негромкие усмешки, а модулятор голоса в их масках создает зловещее эхо в звуке.

Я чувствую, как кожаные наручники впиваются в мою кожу, а цепи тихонько звенят при каждом движении. Авель держит меня крепко, но не болезненно, его тело — твердая, непреклонная фигура позади меня.

Должно быть, он снял маску, потому что я чувствую его дыхание на своей шее, медленное и размеренное, нюхающее мою кожу. Оно резко контрастирует с моим собственным учащенным, паническим дыханием, но я не могу повернуть голову достаточно, чтобы увидеть его лицо. Затем я чувствую, как его язык касается моей шеи, облизывает меня, пробуя на вкус.

Красная маска Каина делает его похожим на воплощение дьявола, когда он встает на колени на краю кровати. Он обхватывает руками мои лодыжки, его хватка крепкая, в то время как пальцы в перчатках вдавливаются в обнаженную кожу там, когда он разводит их в стороны. Удивительно, что он не связал и их, а оставил свободными, но я не могу заставить их подчиниться мне.

У меня перехватывает дыхание, смесь страха и чего-то еще, что я не хочу признавать, пробегает по мне. Ощущение того, что я полностью в их власти, что меня полностью контролируют, будоражит что-то глубоко внутри меня.

— Такая красивая маленькая тень, — бормочет Каин, и в его голосе слышится темная ласка. — Ты притворяешься такой сильной, но сама жаждешь этого, не так ли?

Я борюсь с цепями и пытаюсь оттолкнуться от сильного тела Авеля, сидящего позади меня, скорее инстинктивно, чем из реального желания сбежать. Правда в том, что есть часть меня, которую необъяснимо тянет к этому, к ним.

Может, они и убийцы, но и я тоже. Если они могут наслаждаться погоней, то и я должна быть способна на это.

Потеря контроля опьяняет так, как я не ожидала. Я чувствую, как Авель наслаждается моей борьбой, когда его твердеющий член прижимается к моей спине сквозь одежду.

Прикосновения Каина обдуманны, его пальцы скользят вверх по моим ногам, когда он опускается на колени между ними.

— Чувствуешь, как ощущения возвращаются? — спрашивает он, наклоняя голову. Он тянется за спину, и когда его рука появляется снова, в ней он сжимает нож, заставляя мое сердце учащенно биться. — Потому что я хочу, чтобы ты смогла его почувствовать.

Быстрым и обдуманным движением Каин разрезает ткань моей майки и лифчика, прежде чем прижать лезвие к чувствительной коже моей груди. Острая боль прорезает пелену страха, возвращая меня к более четкому осознанию. Я кричу, звук отчаяния смешивается со звуком звякающих цепей.

— Вот так, детка, кричи для нас, — модулированный голос Авеля шепчет мне на ухо со стоном. Должно быть, он снова натянул маску, когда закончил нюхать меня.

Нож прокладывает путь, оставляя за собой кровавый след. Каждое движение обдумано, рассчитано на то, чтобы усилить мой страх и дискомфорт. Мое тело кажется особенно чувствительным, все еще покалывающим и слабым от наркотика, который они мне ввели, но также, как будто я теперь сверхчувствительна к каждому прикосновению к своей коже.

Он перемещает лезвие к другой моей груди, ударяя плоской стороной по соску, и я всхлипываю в ответ. Авель протягивает руку, его рука в перчатке скользит по полоске красной крови, начиная прокладывать дорожку по изгибу моей груди. Он размазывает ее по моему соску, как краску, и обводит пальцем чувствительную вершинку. Он зажимает сосок между пальцами в тот же момент, когда Каин прижимает лезвие к коже сбоку от другой моей груди.

Я снова кричу, достаточно громко, и меня удивляет почему хоть кто-то еще не выбил входную дверь. Другая рука Авеля перемещается к новому порезу, размазывая кровь и по этой груди, и я дергаюсь в оковах, когда его пальцы проходят по свежему порезу.

— Почему никто не приходит мне на помощь? — В отчаянии я выдыхаю.

Они оба смеются, звук эхом разносится по комнате и заставляет меня содрогнуться.

Авель поднимает одну из своих окровавленных рук, чтобы обхватить мое горло, поворачивая мое лицо к себе, и неоново-зеленый свет ярко светит в моих глазах.

— Ты должна быть осторожна, маленькая тень, люди в этом городе столь же извращены, как и мы, — шепчет он, и мое сердце замирает от его слов.

Лезвие внезапно впивается в кожу моего предплечья, я пытаюсь вырваться, но Авель крепко держит меня. Я стискиваю зубы от боли, но отказываюсь кричать сейчас, отказываюсь дать им то, что они хотят. И это все равно ничего не изменит. Мгновением позже он снова отводит нож, нежно проводя им по моему телу, пока я содрогаюсь в агонии и желании. Из-за этого мне хочется наброситься на него.

Голос Каина, искаженный, но зловеще ровный, заполняет комнату.

— Давай сделаем это незабываемым, хорошо? — С нарочитой медлительностью он проводит кончиком ножа по изгибу моего бедра через леггинсы, оставляя холодное, леденящее ощущение. Он еще не оказывает достаточного давления, чтобы разрезать материал, а просто дразнит, посылая дрожь по моему телу. Каждое прикосновение кажется расчетливым, целенаправленным, как будто он нагнетает и смакует страх, который пульсирует во мне.

Я тяжело сглатываю, моя грудь вздымается от учащенного дыхания. Кончик ножа проводит нежные узоры по обнаженной коже моего живота, оставляя за собой дорожку из мурашек. Это ощущение одновременно пугающие и странно возбуждающие.

Его другая рука поднимается, чтобы коснуться того места, где его