Шрифт:
Закладка:
Судмедэксперты, с которыми я работала, смогли за несколько дней превратить пасторальный пейзаж в место преступления. А всего-то и надо было отметить желтым шнуром царапины от пуль на деревьях, красными флажками – останки тел, лежащие на поверхности, флуоресцентной лентой – пробные траншеи, пластиковыми стрелками – направление на север. Поэтому только в первый день работы можно ощутить некую нетронутость этого места: из-под убаюкивающей внимание благости пока не выглядывали кости войны. Мы пока что обнаружили только семь непарных туфель, разбросанных по всей территории. В следующие дни оскал военных дней проступал все явственнее, и невинность все чаще казалась издевкой. Как может быть так, что ты склоняешься над тремя скелетами, а перед тобой вспархивает бабочка? Хорошее место для пикника?
Первыми мнимую невинность Церски развеяли саперы. Они сказали: «До свидания», – и вместе с собаками отправились исследовать склон холма. Мин не обнаружили. Саперы проложили для нас проходы: один к ручью, другой – к месту, которое мы решили использовать в качестве туалета. Наша группа собралась на совещание, чтобы обсудить стратегию эксгумации: первым делом, учитывая, что начали мы поздновато, было решено просто сфотографировать всю территорию, потом нанести на карту местонахождение обнаруженных на дороге пуль и гильз, а затем все это собрать. Под слоем грунта на дороге явно скрывались сотни гильз, а вот вокруг ничего подобного не обнаружилось – металлоискатель молчал. Это обстоятельство дало нам основание предположить, что боевики с дороги расстреливали загнанных на вершину холма людей. Другой холм, возвышавшийся с противоположной стороны дороги, был, по-видимому, срезан отвалом экскаватора. Возможно, боевики «позаимствовали» грунт, чтобы засыпать тела убитых.
Мы приступили к работе. Я считаю, мы неплохо справились, хотя, как и в Кигали, солнце светило слишком ярко, а питьевая вода вскоре стала омерзительно теплой. Свою роль сыграла и обычная неразбериха первого дня, усугубленная отсутствием нужного оборудования или невозможностью найти его среди того, что прислали из Загреба. Главной нашей проблемой было отсутствие одной детали в электронной картографической станции, что сделало ее непригодной для использования. Нам пришлось вручную заносить на карту координаты каждой найденной на дороге пули и гильзы, используя метод триангуляции, а также решать сложные уравнения для расчета высоты над уровнем моря. Бекки взяла на себя преодоление этого математического болота, однако нанесение одной точки на карту, которое должно было занимать меньше минуты, теперь отнимало у нас до пяти минут. Мы вернулись в Кэмп-Лизу ночью, немного раздосадованные, уставшие и голодные.
На следующий день работа продвигалась немного быстрее, хотя начало не задалось. Во время завтрака выяснилось, что даже просто ответить на приветствие – слишком большое одолжение для некоторых членов нашего «руководства». Я ела на улице, на веранде столовой, глядя на далекие холмы, наслаждаясь ветерком и думая о Калифорнии. По дороге в Церску я немного воспряла духом. Кстати, в этот раз мы ехали всего час, поскольку накануне решили оставить экскаватор на объекте.
Прибыв на место, мы не расслаблялись. Дело в том, что убийцы людей, чьи трупы нам предстояло изучать, еще были на свободе, поэтому Руут начинал утро с тщательной инспекции объекта, фотографируя каждый закуток, а солдаты IFOR неспешно убирали заграждение, увенчанное колючей проволокой, – вечером его возвращали на место. Один солдат, которого было едва заметно в кустах, попытался снять неправильно установленную сигнальную ракету, но что-то пошло не так. Мы увидели яркую вспышку и дым, а затем услышали, как он воскликнул что-то типа «Черт, черт, ЧЕРТ!» Через две минуты над нами кружил эвакуационный вертолет. Спустя мгновение я осознала две вещи: во‐первых, я отпрыгнула назад от звука сработавшей сигнальной ракеты, подумав, что это мина-ловушка, во‐вторых, вертолет прилетел поразительно быстро.
В этот день мы решили нанести на карту координаты оставшихся на дороге гильз и пуль, затем пройтись с металлоискателем по склону холма и картографировать найденные там боеприпасы. После этого мы планировали приступить к рытью траншеи над могилой, чтобы определить глубину залегания первого уровня тел. Со всеми этими задачи мы справились довольно быстро – во многом благодаря помощи саперов: они вызвались переносить грунт, и мы смогли сосредоточиться на расчистке верхней части могилы. Обещанные нам работники из Сараево не приехали, и мы тщетно пытались выяснить причины их отсутствия.
К вечеру мы обнаружили человеческие останки на вершине холма. Требовалась охрана, но из Сараево так никто и не приехал, а в IFOR еще в самом начале ясно дали понять, что они не могут либо не хотят охранять могилы. Делать нечего – придется ждать людей из Сараево. В половине восьмого вечера Билл и Джон отправили команду обратно в Кэмп-Лизу. С ними остались три «Хамви», солдаты поделились сухпайками.
Дорога назад была мучительно долгой из-за ползущего впереди грузовика с сеном, зато мы смогли получше рассмотреть жизнь окрестных городков. Проезд колонны был развлечением для местных, а в этот раз мы ехали позже, так что зевак на улицах прибавилось. Приятный вечерок, отличный повод, чтобы выйти на улицу и пропустить стаканчик-другой, глядя на нашу колонну. Мы махали зевакам, и некоторые даже отвечали. Вообще, те немногие, кто остался жить в Республике Сербской, обычно были ярыми фанатами Радована Караджича и генерала Ратко Младича, а потому, мягко говоря, недолюбливали НАТО. Еще бы – именно НАТО призывало к ответственности Караджича и Младича и считало их военными преступниками.
Нам потребовалось несколько дней, чтобы войти в привычный ритм: расчищаем местность, начиная с вершины холма, ищем останки, описываем их, повторяем.
