Мы сидим в поскрипывающих пластиковых стульях на крыльце, где вентилятор спасает нас от жаркого воздуха, и смотрим на закат. Бабушка выходит из дома с двумя стаканами. Один она протягивает Бену.

– Тебе хоть удается что-то писать между делом? – Это вопрос ко мне. Бабушка садится, поднимая ноги на потрепанную плетеную оттоманку, и потягивает свой напиток.

– Не особо. Как-то не хочется сейчас писать о счастливых влюбленных…

– Но у тебя это так хорошо получается! – Она тянется к Бену и хлопает его по плечу. – Правда же?

– Правда. – Бен бросает мне полуулыбку. Он уже на втором стакане (а алкоголь бабушка всегда наливает щедро), вытянул ноги вперед, его крутой микрофон забыт в машине. Я никогда не видела его таким расслабленным и не могу не задаться вопросом – как часто он тут бывал?

– Я, кстати, дурочку сыграла, когда он меня про книги спросил, – говорит бабушка. – Но он сказал, что вы это уже обсудили.

– Знаю… – Я вздыхаю. – Рано или поздно это должно было раскрыться.

– Бен обещал, что ничего никому не скажет!

– Не скажу, – быстро вставляет он.

– Да, но если он это выяснил, другие тоже могут. А теперь все внимание снова на мне. – Бросаю раздраженный взгляд на Бена, но он меня игнорирует.

– Может быть… – Она немного молчит. – Надеюсь, у людей старше двадцати реально такой секс, как у тебя в книгах.

Бен смеется, не проглотив, и закрывает рот рукой, откашливаясь.

– Мы так всё в себе подавляли, когда нам было двадцать, – продолжает бабушка. – Знали только, что нужно выйти за первого придурка, кто предложит.

– Дедушка был первым придурком, кто предложил?

– Да.

– А…

Почти не помню его – он умер, когда я была маленькой, – но, судя по тому, что бабушка никогда о нем не говорит, по нему особо не скучают.

– Мир тогда был весьма опасным для женщин, – говорит она.

– Мы находимся в компании человека, расследующего убийства женщин, так что не сказала бы, что он безопасен сейчас.

– Да, конечно, – отмахивается бабушка. – Но я не про то. Я бы ни за что не оставила мужа и не переехала одна в Лос-Анджелес, как ты. Я должна была выйти замуж и замужем оставаться, чтобы меня было кому защищать. Меня полагалось передать от отца сразу к мужу, а иначе со мной могло произойти что-то ужасное. – Она делает большой глоток. – Моя жизнь изменилась в лучшую сторону, когда обоих этих мужчин не стало. Мужчины на самом деле нас не защищают. Они защищают только себя или друг друга. Единственное, от чего мужчины меня защитили, – так это от счастья.

– Мощно, – бормочет Бен себе под нос.

– Слишком честно для тебя, Бен? – спрашиваю я.

– От вас, Беверли, я другого и не ждал. – Он одаривает бабушку искренне теплой улыбкой.

– Не скажу, что ты один из хороших, но все-таки ты ничего, – говорит бабушка.

Бен смеется. Его смех заливает тихое крыльцо.

– Что ж, спасибо за комплимент.

Со вздохом откидываю голову назад. Она права. Она всегда права. Она была права, что я вернусь, права насчет дня рождения и насчет Бена. Я злилась на Бена, что он копается в прошлом, но меня надо было откопать. Никто тогда не защитил Савви. Меньшее, что я могу сделать, – найти для нее ответы.

– Ты ничего, – тихо повторяю я. Уголок губ Бена приподнимается, а когда наши взгляды пересекаются, я быстро отворачиваюсь.

Бабушка прищуривается; я прослеживаю за ее взглядом и вижу седого мужчину, идущего по дороге к домику, покручивающего трость, как какой-то модный господин из 1920‐х.

– Ой, я сейчас… – Бабушка поднимается и направляется к нему со стаканом в руке.

Она приветствует мужчину поцелуем. Влияние водки усиливается, я даже чувствую легкий укол зависти. Очередное напоминание, как давно у меня не было хорошего секса.

– Это не тот, который заходил, когда я брал у нее интервью, – усмехается Бен. Некоторое время он молчит. – Ты согласна с ней насчет Мэтта?

Смотрю на него с удивлением.

– А что насчет Мэтта?

– Ты закончила пятый выпуск?

– Нет, дошла до середины, а потом поехала к тебе.

– А… – Бен наблюдает за бабушкой и ее ухажером. Она смеется над чем-то, что он говорит. – Тебе нужно его дослушать.

– А что? Что она там сказала?

Он делает большой глоток.

– Она думает, что ее убил Мэтт.

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса

Выпуск пятый: «Загадочная женщина»

Скажу честно: вы слушаете второй сезон этого подкаста только благодаря Беверли Мур.

Я связался с ней в прошлом году. Я даже не ожидал, что она ответит на мое письмо, но она позвонила мне уже через несколько часов и сказала, что будет рада поговорить со мной о Люси.

Бен: Миссис Мур, спасибо вам, что согласились со мной пообщаться.

Беверли: Милый, зови меня Беверли.

Бен: Хорошо. Беверли. Можете рассказать мне о вашей внучке? Какой Люси была в детстве, в юности?

Беверли: Она всегда была серьезной девочкой. Времени на всякую фигню не тратила, понимаешь? Я всегда это в ней уважала. Когда я была в ее возрасте, меня так волновало, что кто-то там может меня недолюбливать… А это в девушках не поощряется, да? Люди не знают, что делать с девушкой, которая не ищет чьего-то одобрения. Им всегда хочется сбить с нее спесь.

Бен: Вы знали Саванну, верно?

Беверли: Конечно. Милая девушка, и я говорю это не просто потому, что она мертва. Молодежь не всегда рада поболтать с нами, стариками, но Савви была такой милашкой… Я раньше помогала в булочной, она заходила туда несколько раз в неделю. Часто оставалась немного поболтать.

Бен: Расскажите, как вы познакомились с Мэттом.

Беверли: Люси привела его домой… Наверное, летом перед последним курсом колледжа. Они уже некоторое время встречались.

Бен: И что вы о нем подумали?

Беверли: Ну, было очевидно, что Люси в него по уши влюблена. И я хотела, чтобы он мне понравился – ради нее, но… он мне не понравился. Он был такой очаровательный, что это всегда вызывало у меня подозрения.

Бен: Можете рассказать подробнее?

Беверли: Некоторые мужчины как будто не умеют разговаривать с женщинами, им нужно как-то выделываться, когда они с нами, и они превращаются в рыцаря на белом коне. «Если я вытащу для нее стул и прочитаю речь о том, что матери – настоящие героини общества и на самом деле сильный пол – это женщины, они не заметят, что мне глубоко плевать на каждое