– А чтобы тебе понятней было, сделаем вот так, – генерал закрыл дверь кабинета на ключ и сел не на хозяйское место, а в кресло напротив полковника, – пока не придумаем, ни ты, ни я из кабинета не выйдем. Хоть бы и Новый год в нем встретить пришлось. Придумаем, по рюмке хорошего коньяка я тебе обещаю, в сейфе стоит.

– «Омега» только на словах существует, – не очень уверенно проговорил Сидоров, – по бумагам они просто взвод усиления при батальоне спецназа.

– Именно так, по штатной структуре. Взвод с отдельным обеспечением, находящийся в моем прямом подчинении.

– А если их просто влить в спецназ?

Генерал почесал затылок, даже захрустели коротко подстриженные седоватые волоски.

– Они никогда не согласятся перестать быть суперэлитой. Мужикам уже под сорок, а у них ни семей, ни двора, ни кола. Вся их жизнь в работе. Они уже отравлены этим, намертво. Их научили других людей в расчет не брать. Для них убить проще, чем сигарету прикурить. Для них не существует авторитетов. Их готовили чужих президентов, министров убивать. Да ты только представь, стоит им только намекнуть, что их «Омегу» расформировывают, они вмиг взбунтуются. И обычные террористы нам детьми покажутся по сравнению с ними. Это то же самое, что джинна из бутылки выпустить. Их учили воевать на чужой земле и больше ничему другому. Они верят в себя и больше ни во что.

Сидоров кусал губы, прислушиваясь к мерному тиканью часов в просторном кабинете генерала.

– Вот ты сам почему в ФСБ служишь? – внезапно спросил Елфимов.

– Сложный вопрос. Неоднозначный, – осторожно ответил Сидоров.

– Ни хрена он не сложный. Тебе и мне приятно свою избранность чувствовать. Раз уж мы с тобой откровенно говорим. ФСБ над людьми стоит. Нам больше позволено, чем простым смертным. Это и отравляет, и кружит голову. Но мы-то других еще людьми считаем, пусть низшего сорта, но людьми. А они себя сверхлюдьми ощутили. Остальные для них пыль и грязь, недостойная внимания. Они, при желании, могут раствориться, как утренний туман. В подполье уйти. Мы и половины их секретных закладок и баз не знаем.

Сидоров нервно теребил край кожаной папки, ногти его то скребли по ней, то впивались в мягкий сафьян.

– Можно глянуть план ближайших тренировок и учений спецназа? Боюсь ошибиться.

Генерал обошел стол, включил компьютер. Довольно долго щелкал по клавиатуре, делал это неумело, одним пальцем, наконец позвал Сидорова.

– Смотри.

Впервые полковник сидел за столом своего начальника. Мир отсюда казался ему совсем другим, даже светлее за окном стало.

«Как ракурс меняет взгляд», – подумал полковник Сидоров.

– Вот, – он ткнул пальцем в светящийся монитор, оставив на нем пятнышко, – учения нашего спецназа под Плесецком. Отработка ситуации освобождения атомной станции, захваченной террористами. На начальном этапе я сам и готовил учения, там я планировал испытать в деле партию новых легких пневмовездеходов. Если план учений подкорректировать…

На губах генерала появилась снисходительная улыбка:

– Ты хочешь в качестве террористов задействовать «Омегу»? И думаешь, что наш спецназ с ними справится?

– Нет, – заулыбался и Сидоров, – пусть они сами захватывают атомную станцию. Это значит, что мы сможем прослушивать их частоты, будем в курсе их плана действий. Охране станции мы сможем сами немного «помочь». Пусть «омеговцы» думают, что мы всецело на их стороне. Нужно срочно изменить план учений. И вы им объявите, что сделали невозможное, возобновили программу «Омеги». Сделали на них очередную ставку, как на профессионалов высочайшего класса. Верите в них, что они справятся. А вот когда они завалят, в общем-то, рядовое задание с отработкой захвата атомной станции…

– Можно будет с горечью сообщить им, что сами они и виноваты, не оправдали доверия, потеряли профессионализм, – подхватил генерал Елфимов, – и в результате я не могу для них больше ничего сделать. Их группа прекращает существование, – сказал и задумался, представив себе эту картину.

– Ну как? – встал из-за хозяйского стола полковник Сидоров, почувствовав, что момент, когда они с генералом были на равных, подходит к концу.

– Получается вполне гладко, мы сломаем их веру в себя. Но… – как не любил этого противного слова «но» генерал, а приходилось все время к нему возвращаться. Не мог не возвращаться, стоило предусмотреть все запасные и аварийные варианты, – у них может и «крыша поехать».

– Сотня километров от Плесецка – это не Москва. Даже если взбунтуются, мы успеем их остудить.

– Главное, не допустить утечки информации, – генерал был предельно осторожен в выборе формулировок, не мог же он открытым текстом сказать, что в случае неудачи их плана группу следует ликвидировать физически.

– Запасной вариант можно сделать основным, – вкрадчиво говорил полковник Сидоров, – задействуем нашего подрывника. «Омеговцы» вполне могут допустить неточность при подготовке, и учебный заряд окажется настоящим…

Генерал замахал руками:

– Я такого не слышал. Ты мне ничего не говорил, – лицо его при этом сияло, наконец-то он поверил в то, что избавиться от «Омеги» без лишних осложнений – реально.

– Отправка на учения назначена на послезавтра, – задумался полковник Сидоров, – в ваших силах сделать замену спецназа на «Омегу» и подкорректировать план. Вездеходы уже доставлены под Плесецк.

– Они не заподозрят? В такой-то спешке. Мне иногда кажется, что их командир Голубев умеет и через стены видеть.

– Поверят. Надо сказать, что срочно вывозим их из Москвы, чтобы были подальше от журналистов.

– Похоже на правду, – согласился генерал, – я бы поверил. Решено, – громко хлопнул по крышке письменного стола генерал Елфимов, – как там классик писал, «я тебя породил, я тебя и…» – он подмигнул Сидорову и приложил палец к губам.

Генерал занял законное место, но остался «неравнодушен» к своему помощнику. Тот сделал для него больше, чем требовалось по службе.

– Сегодня же подготовишь бумаги, я подпишу.

Елфимов открыл сейф и выставил на стол небольшой поднос с початой бутылкой армянского коньяка, двумя перевернутыми на салфетку рюмками и успевшим подсохнуть тонко порезанным лимоном. Затем махнул рукой, словно решил навсегда расстаться с прошлым.

– К черту початую бутылку, за хорошее дело не грех и новую в ход пустить.

Генерал запустил руку в недра огромного, человека можно спрятать, старого сейфа и вытащил бутылку. Орудуя перочинным ножиком, срезал пластик и двумя пальцами бережно вытащил пробку.

– Читай, сколько лет выдержки написано, – приказал он.

– Десять лет, – торжественно прочитал полковник Сидоров.

– Десять… – рассмеялся генерал, – и здесь врут. Ты всю жизнь в спецслужбах работаешь, а так и не отучился верить печатному слову.

– Меньше? Семь? Пять? – заглядывая в глаза генералу, спрашивал Сидоров.

– А двадцать пять не хочешь? – Елфимов осторожно разлил коньяк в пятидесятиграммовые рюмки. – Понюхай, оцени.

Коньяк в самом деле благоухал. Сидоров