– Крупная идет, – сказал Клим.

Сосед же действовал молча. Они даже столкнулись лбами над лункой, но увлеченный Клим смотрел только в темную воду.

Наконец появилась голова окуня, и Клим понял.

– Не пройдет, – сказал Бендарев. – Багор есть?

– Нет, – услышал в ответ.

– У меня в шарабане, одну секунду.

Клим метнулся к своим лункам и, уже раскладывая телескопический багор, вдруг замер, до него дошло: голос у соседа-рыбака какой-то слишком звонкий и молодой. И Бондарев, расправив грудь, кинулся на помощь. Крюк багра подцепил окуня под жаберную крышку, и Клим вытащил черного горбыля на лед.

– Класс! – сказал он. – Поздравляю!

– Ого, не ожидала, что здесь такая рыба есть! – и таинственный рыбак стянул с головы ушанку, швырнул ее на лед. Вместе с ушанкой на лед упала костяная заколка, держащая волосы под шапкой.

«Да она просто красавица, к тому же рыбачка! Бывает же такое! Утро приобретает романтический оттенок», – подумал Бондарев и улыбнулся так, как улыбаются только женщинам с определенной целью.

Но вместо ожидаемого комплимента он произнес почти по-отечески:

– А вот шапку, барышня, я бы на вашем месте не снимал, подхватить простуду – дело плевое.

Он наклонился, подал соседке заколку и шапку и одновременно ногой откинул огромного окуня от лунки.

Звонок президента и красивая женщина, вот две вещи, которые могли заставить Бондарева досрочно смотать удочки. В женщинах он понимал толк, и если красавица сама «подплыла» к нему, то бросать такую добычу было бы глупо. Ее следовало подсечь и тащить.

«Рыбе место в шарабане, а ей – в постели».

– Странно видеть красотку, насаживающую на крючок мотыля или опарыша. Глядя на вас, скорее подумаешь о клубнике со взбитыми сливками.

– Я люблю и клубнику, и взбитые сливки, но рыбу надо ловить на то, что любит она: на мотыля и опарыша. На клубнику окунь не клюнет, красавец, – сказала молодая женщина.

– Согласен.

– Это, между прочим, к нему относится, – рыбачка наклонилась и рукой без перчатки погладила шершавый бок окуня.

– Хорош, хорош! – восхитился Бондарев. – Наверное, граммов семьсот будет.

– Девятьсот, – сказала девушка.

Клим рассмотрел длинные пальцы, узкие запястья, аккуратный французский маникюр:

«Сегодня же она будет в моей постели».

– За это стоит выпить, такая красота здесь попадается раз в год.

Фраза хоть и была двусмысленной и могла относиться как к рыбе, так и к рыбачке, но спорить незнакомка не стала. Бондарев принес фляжку.

– Я вам в пробочку налью.

– Не люблю пить на морозе, – сказала незнакомка, но пробочку с коньяком взяла.

– Тогда вы не настоящая рыбачка. Простите, можно я вас буду Соней звать?

– Вообще-то меня Ингой зовут.

– Клим, – коротко сказал Бондарев.

– Редкое имя. Как Ворошилова, что ли? А коньяк хороший.

– Инга, дам вам совет: никогда и никому не признавайтесь, что не любите пить на морозе.

– Это еще почему? – сказала Инга и покраснела то ли от выпитого коньяка, то ли от смущения.

– Тогда вы не рыбак.

– Может быть, вы и правы, я никогда об этом не задумывалась. Хорошо, я постараюсь исправиться, – ласковым голосом произнесла Инга.

– Э, нет, милочка, эдак вы совсем сопьетесь. Станете разогреваться, праздновать победу или неудачу и в конце концов меру потеряете.

– Ладно, так и быть, я стану отмечать победы в другой обстановке, чтобы от количества спиртного, выпитого на морозе, не уснуть и не окоченеть. К тому же я за рулем.

– Я виноват, Инга, спровоцировал вас. Поэтому теперь я предлагаю исправиться. Продолжите ловить рыбу, может, вам еще повезет?

– И вы тогда опять заставите меня пить за удачу? – перебила Инга.

– Обещаю вам, в случае удачи или неудачи после рыбалки создать соответствующую обстановку для спокойного распития спиртных напитков, а главное, не на морозе.

– Где? – спросила Инга.

– Камин я вам гарантирую. А этот замечательный окунь будет приготовлен быстро и так, как вам его не приготовят ни в одном ресторане.

* * *

В уютной гостиной камин горел жарко. Маленький круглый столик стоял перед ним. Инга устроилась в глубоком кресле. Она сидела, поджав ноги, когда сняла толстый свитер, то оказалась стройной и хрупкой. На столике стояли фрукты, бутылка «Мартини», бокалы, лед, пепельница, пачка сигарет и зажигалка. Негромко звучала музыка, создавая романтичное настроение.

– Кстати, Инга, как ты относишься к блюзу? – раздался голос из кухни.

– Положительно. Помощь не нужна?

– На кухне я люблю орудовать сам, – сказал Клим, засовывая противень в духовку плиты. – Полчаса, и рыба будет готова. Пальчики оближешь.

– Посмотрим.

– Не доверяешь?

– Но мы же с тобой не в доме графа Монте-Кристо, повар которого готовил экзотическую рыбу, способ приготовления которой заключался в том, что если ее передержать на огне на одну минуту больше или немного недодержать, то она станет ядовитой.

– Я поражаюсь, как в такой маленькой головке вмещается литературная муть.

– Почему же сразу муть?

– Дюма все придумал, сочинил, а ты повторяешь. Предлагаю выпить за такого замечательного окуня.

– Но я думаю, что он тебе замечательным не кажется, – скользнув взглядом по стенам, увешанным рыболовными трофеями Бондарева, сказала Инга.

– Зато твои черные волосы ассоциируются с виноградом «Изабелла». К ним подошло бы красное вино, темное и густое, но к рыбе следует подавать белое. Это классика, и спорить с ней бесполезно.

Они выпили «Мартини».

– А в тебе много парадоксов.

– Каких, например? – спросила Инга, делая глоток вина.

– Ты женственная, хрупкая и занимаешься мужским делом – рыбу ловишь.

– Сейчас многие женщины рыбалкой увлекаются. Во-первых, на свежем воздухе, во-вторых, азарт.

– Дань моде?

– Нет, – сказала Инга и улыбнулась. – Здесь другое. Родители у меня геологи и на весь теплый сезон съезжали в горы полезные ископаемые отыскивать. А меня увозили на Волгу. Там жили дедушка и бабушка. Так вот мой дед, я его очень любила, был заядлым рыбаком, все время брал меня с собой. Я у него была любимой внучкой, виделись мы редко, только летом, в отличие от других внуков. И уж когда я появлялась, он не любил отпускать меня от себя. Это он научил меня плавать, грести на лодке и владеть рыболовными снастями. А однажды я поймала огромную щуку, такую большую, что даже дед и тот с трудом ее вытащил.

– Огромную – это какую? – уточнил Бондарев.

– Она была, наверное, килограммов пять. Если учесть, что я была невысокого роста, то она мне показалась огромной, как крокодил. Я тягала ее, наверное, полчаса, но мне показалось, что прошло часа три.

– В компании со щукой время летит незаметно, – проговорил Клим.

– Втащить в лодку я