И этим человеком был Виктор. Никогда я не был настолько рад видеть кого-то вроде него… А он, тем временем, выглядел довольно мрачно, как раз соответствовал остальным «собравшимся». Признаюсь честно, пусть я и повидал за обе свои жизни ужасов, но его вид даже меня заставил внутренне напрячься.

Виктор продолжал игнорировать разбойников, будто и не было их вовсе. Они же подступались к нему очень медленно, я бы даже сказал, что робко. Это была ситуация из разряда: «Кто первый бросится на него, умрёт». Никто из них не готов был умирать ради общего дела, и это могло бы продолжаться подобным образом вечно, если бы не истерично выкрикнутый приказ главаря. Илья не хотел умирать сильнее всех.

Повинуясь сформированному за множество лет в банде инстинкту, почти все, кто был рядом с Виктором, бросились на него. Мне даже показалось, что это было синхронно.

Я видел, как они приближаются, а он просто идёт дальше, будто не видя их. Когда их клинки уже были рядом, невероятно медленно — в моём восприятии — приближаясь к нему, мне захотелось закричать нечто вроде: «Обернись! Тебя сейчас на салат порубят». Но я молчал.

А если быть точным, то я успел лишь набрать воздух в лёгкие. В следующее мгновение меня на секунду ослепило, а после я увидел сцену, которая показалась мне нереальной. «Это я сплю или у меня галлюцинации?» — пронеслось в голове.

На деле же мне не привиделось и не показалось, я лишь услышал одно слово, произнесённое Виктором, этим странноватым психопатом. «Перевёртыш», — вот, что он сказал, и звучало это так глупо, столь неуместно в текущей ситуации, что мой разум всячески старался выдавить это слово из памяти, не дать ему закрепиться в ней.

Картина же была следующей: нападающие, их было человек пять, всё также пытались замахнуться на Виктора, но их тела… Всё, что было выше пояса, теперь оказалось на земле. Ноги же были сверху. Отдельно. И могу поклясться, что первые мгновения они стояли на плечах у верхнего обрубка. Кажется, они даже продолжали шевелиться, будто шагая… Но то, думаю, было уже чистейшей воды фантазия, порождённая моим мозгом из-за невозможности в полной мере осознать случившееся.

Та часть меня, что отвечала за эмоции, находилась в смятении, не зная, порадоваться или ужаснуться. Та же, что репрезентовала опыт, отметила, что Виктор никого не коснулся, хотя ранее я думал, что это — необходимое условие для телепортации. Или он применил другую технику…

К моему горлу был приставлен кинжал, и я только сейчас вспомнил, что нахожусь, вообще-то, в заложниках. Появление Виктора заставило меня забыть об этом. Не знаю, почему рядом с ним я чувствовал себя столь спокойно, хотя он в полной мере заслуживал своего прозвища. Теперь и только теперь я понимал, что значило это «Хаотичный Бог грома».

Илья требовал, чтобы я остановил «своего братца», иначе меня прирежут. Однако, я отлично понимал, что он этого не сделает. Если он убьёт меня сейчас, то у него попросту не останется прикрытия. Остатки его банды были более не способны к бою: половина из них разбежалась, иные блевали или в шоковом состоянии катались по земле, кто-то даже умолял о пощаде. Последнее почему-то показалось мне забавным, ведь они молили явно не того человека. Поразительно, как быстро закончилась без остатка их самоуверенность, стоило появиться кому-то, кто им не по зубам.

Виктор остановился совсем рядом, сказав, обращаясь к Илье: «Не желаешь отпустить его?» Прозвучало это странно, в прочем, он вообще был странный человек. Конечно же, в ответ он получил лишь отказ, сдобренный порцией угроз в мой уже адрес.

Мне кажется, что у Ильи был шанс остаться невредимым. Нет, правда. Я не так хорошо знаю Виктора, но… Я, сам не знаю, почему, уверен, что он не просто так задал свой вопрос. Видится мне, что он мог бы на самом деле просто отпустить главаря шайки разбойников, если бы тот послушно выполнил условие. Однако, он этого не сделал.

Виктор протянул руку к нам, и в ней вдруг оказалась ещё одна, чужая. Она до сих пор сжимала кинжал, а Илья ещё не успел понять, что она принадлежит ему. Нет, я хотел сказать, принадлежала когда-то. Теперь же она летит прямо в ту же грязь, где до этого изваляли меня, небрежно брошенная магом, который мог бы стать для Ильи и его прихвостней ночным кошмаром. Если бы у них, конечно, был шанс выжить. Хотя, те, кто вовремя сбежал, может и останутся в живых.

Главарь разбитой банды понял, что остался без руки, только тогда, когда человек перед ним уже держал вторую его конечность, то была нога. Из-за этого Илья начал падать, а я вместе с ним. Но я не упал, ибо в следующее мгновение рядом очутился Виктор, подхватив меня. Не к месту я подметил, что он готов использовать магию даже для того, чтобы не идти пешком лишние пару метров…

После он задал мне странный в обычных обстоятельствах вопрос, но как никогда уместный сейчас: «Мне добить их?» Вот гад, словно прочёл меня, узнал, чего мне хотелось. Тем не менее, я попросил его убить их безболезненно, если можно. Он же лишь посмотрел на меня непонимающе, но согласился.

Я сильно недооценивал Виктора. Пусть и предполагал, что его неспроста знают в лицо, но даже не задумывался как-то над тем, насколько он на самом деле силён. Что в моём понимании значило добить выживших безболезненно? Это значило вонзить им в голову клинок, мгновенно прекратив их жизни. Клинок, к слову, у него есть. Что тоже самое означало для Виктора? Ну… Если быть кратким, то он за несколько секунд телепортировал их головы в неизвестное мне место.

Когда он закончил, у нас появилось время для разговора.

— Откуда ты здесь? — Первое, что я спросил.

— Из Фоллса, — ответил он, — а, или вообще? Я до этого в Лафоле отдыхал, прекрасное место, надо бы тебе показать как-нибудь…

— Я имею ввиду, — прервал я его рассказ, — зачем ты пришёл?

— Да вот, за тобой и пришёл.

— Я рад, что ты здесь, но как тебе меня вообще удалось найти?

— Мне пришла весточка от семьи Долос. Правда, за информацию Ольга просила тебя сначала к ней доставить, так что нам пора.

— Погоди, — я вспомнил об оставшихся в лагере, — там в лесу есть убежище этих разбойников, у них есть пленники.