Либо это дурной сон и надо скорее проснуться, либо на этом его личный сюжет подошёл к концу.

Мало ли что автору в голову взбрело.

– Димитрий, я к тебе обращаюсь!

Голос за спиной стал узнаваемым. Это же Наталия собственной персоной.

Писателю стало немного легче. Значит, не убьют.

– Что? – еле выдавил он из себя, почти неслышно.

– Я поняла, – сказала девушка-призрак и появилась у Димы перед глазами.

Тонкий прозрачный стан завис над полом. Лицо, как и прежде, скрывала вуаль. Наталия подняла руку и щёлкнула пальцами.

– Так намного лучше, – произнёс Дима, приподнимаясь. – Ты зачем вломилась ко мне в спальню? Не стыдно?

– Я в первый раз, – смутилась девушка. – И вообще, сударь, тебе надо поменьше нервничать, чтобы ненароком не проснуться.

– В каком смысле? – Парень рывком уселся на кровати.

– Автор подсказал мне, что я могу переносить тебя в Мир Эскапистов, пока ты спишь, – объяснила Наталия. – В порядке исключения, так сказать.

– И даже ночью мне не обрести покой, – слегка изменил Дима слова известного мюзикла. – Я точно сплю?

– Сам посмотри. – Девушка указала рукой на кровать.

Писатель опустил взгляд и громко выдохнул, хотя вообще думал вскрикнуть. Его выдержке надо отдать должное. Или усталости. Тут как посмотреть.

– Значит, пока я сплю, я тоже своего рода призрак, – заключил Дима, глядя на собственное посапывающее тело.

– Можно и так сказать. Ну всё, пора. У нас не так много времени.

– Погоди, – сказал Дима, встал с кровати и склонился над своей головой, цокая языком. – Надо всё-таки почаще дышать носом.

Из приоткрытого рта писателя на подушку тоненькой струйкой сочилась слюна.

– Потом научишься. – Наталия схватила парня за руку.

Вы когда-нибудь касались призрака? Речь не о банальных историях, когда дух умершего проходит сквозь живого человека.

Вы когда-нибудь касались призрака, будучи таким же призраком?

Ответ, к сожалению, очевиден. Поэтому придётся разжевать.

Когда душа отделяется от тела – не важно, умер человек или просто спит, – она теряет связь с нервной системой. С той самой, которая управляет работой органов чувств. Благодаря которой мы можем видеть и слышать.

Но призраки всё равно обладают этими способностями. Более того – они ощущают запахи и даже чувствуют прикосновения. Нельзя ручаться только за вкус, потому что за едой призраков ещё не заставали.

Как, спрашивается, они могут это всё?

Секрет одновременно прост и непостижим. Дело в том, что призраки состоят из тончайших волновых пучков, переплетённых между собой, прямо как…

Да, всё правильно – прямо как Ткань Повествования.

По сути, призраки одновременно и частица, и волна. Как любой электрон, как любой фотон. За счёт этого, кстати, они могут перемещаться между мирами – поскольку двойственная природа материи позволяет им находиться в состоянии суперпозиции сродни коту Шрёдингера.

А уж из такого податливого материала формируется всё, что угодно. Он даже круче стволовых клеток, способных дифференцироваться, чтобы стать любой тканью или органом. Потому что волновые пучки абсолютно не определены и могут превратиться вообще во что угодно. Таким образом они имитируют свою собственную систему нейронов, по которым призраки получают информацию об окружающем мире без нужды подпитывать их жизненной энергией. Вот и получается, что у них есть зрение, слух и обоняние.

Что касается тактильных ощущений – когда призраки касаются друг друга, они не проходят насквозь, потому что оба находятся на стыке материального и нематериального. Пучки волн становятся частицами и выстраиваются в плотные структуры, чтобы обеспечивать поверхностное натяжение для осязаемого контакта.

Теперь самое интересное – как это происходит изнутри.

Представьте, что вы отлежали руку, и она потеряла чувствительность. Вроде бы лежит перед вами, не оттяпанная, в целости и сохранности – но ничего не ощущает. Только при этом слушается, как и всегда. Так вот, это обычное состояние для призраков. Они просто-напросто теряют ощущение тела. Проприоцепция – чересчур затратное мероприятие даже для такой удивительной субстанции.

Но как только они прикасаются друг к другу, в руках появляется слабое покалывание, как будто кровь только начала медленно доходить обратно до тканей, высвобождая нервные окончания из анабиоза.

Очень странное ощущение на самом деле. Но многим оно нравится из-за того, что напоминает, каково это – снова быть живым.

Наталия раньше такого не испытывала, потому что на Новодевичьем кладбище лежат ужасные снобы. Все голубых кровей, как на подбор. Даже Некрасов, хоть и писал о женщинах в русских селениях. Ни тебе обнимашек, ни простого человеческого счастья. Взамен только холодная отстранённость и косые взгляды. Если папа ещё поначалу старался оставаться человеком, то через каких-то пару десятков лет примкнул к элите и даже подружился с парочкой декабристов. И это будучи статским советником, на минуточку.

С тех пор Наталия была совсем одна, пока однажды не услышала ругань Серетуна, которую услужливо передала лампадка за спиной статуи.

И теперь у девушки появились настоящие живые товарищи, а в придачу к ним даже своего рода миссия по спасению реального мира.

Для Димы вообще всё было в новинку – и касание призрака, и бытность призраком как таковым. Будь он сейчас в своём теле, точно упал бы в обморок, но бесплотность его уберегла.

– Куда мы…? – вопрос писателя оборвался на полуслове, потому что декорации сменились.

Вместо неубранной комнаты Дима оказался посреди густых кустарников Мира Эскапистов. В непосредственной близости от дома Серетуна и Астролябии, где когда-то собственноручно чуть не прикончил волшебника руками его несуществующего отца.

– А, вот куда, – сказал писатель, придя в себя.

– Я тебе устрою небольшую экскурсию, чтобы ты понимал, в каком состоянии находится этот мир, – пояснила Наталия. – Быть может, заодно придумаешь, как эту проблему решить.

– Значит, я могу попадать сюда во сне, – заключил писатель. – Никогда бы